Деды, беды и победы

Волга впадает в Каспийское море, лошади едят сено и овес, а безумие в России продолжает набирать обороты. Хотя, казалось бы, куда уж дальше? Ну, на самом деле еще есть, куда — во внутренней политике это (без всяких шуток) массовые расстрелы, железный занавес и официальное провозглашение Путина богоданным пожизненным вождем, а во внешней — нападение на страны НАТО, на чем, очевидно, Россия и кончится. Пока же на пути к сим уже не столь далеким рубежам сделаны очередные шаги — возрождена советская ст. 70, карающая за «заведомо ложные измышления» об СССР, только уже не за весь период, а исключительно в контексте Второй мировой войны (особенно трогательно, разумеется, что все это объявляется «борьбой с нацизмом» именно тогда, когда Россия уже не в метафорическом, а в самом буквальном смысле превратилась в фашистское и нацистское государство, захватывающее чужие территории точно по рецептам Гитлера, а в своей пропаганде уже переплюнувшее Гёббельса), ну и до кучи введена уголовная ответственность вообще за «неуважение к дням воинской славы». Одновременно, кстати, аккурат 9 мая (не случайно, разумеется) введено наказание до 5 лет тюрьмы «за сепаратизм», под каковой теперь попадают не только программы дезинтеграции России, но и призывы вернуть Крым законной владелице-Украине. То есть, формально говоря, по этой статье российские суды могут судить весь цивилизованный мир (хотя лапки у них, разумеется, коротки). Как я уже говорил, российские «законы» последнего времени — это то же самое, что попытки правительства снеговиков законодательно запретить весну.

Истерику победобесия начали форсированно раскручивать в 2005 году (в 60-летний юбилей победы ГУЛАГа над Освенцимом), и уже тогда было ясно, что это — последний идеологический костыль путинской диктатуры, интеллектуально обанкротившейся (уже тогда — что уж говорить про сейчас!) настолько, что она в принципе не способна предложить подданным не то что реальный, но вообще хоть какой-то привлекательный образ будущего — и поэтому вынужденной обращаться не в будущее, а в прошлое, причем в тот его период, который стал едва ли не самым кровавым и тяжелым за всю историю! Неудивительно, что настолько патологическая «национальная идея» потребовала вывернуть с точностью до наоборот не только исторические факты, но и вообще все, начиная с элементарного здравого смысла — так, предметом для гордости и мерилом «величия победы» была объявлена не легкость, с которой страна и армия одолели врага (ибо чего не было, того не было), а строго напротив — колоссальные размеры потерь! То есть то, что для любой армии является позором и признаком не победы, а поражения. Путин не постеснялся озвучить это открытым текстом в одном из своих первых, задолго до нынешних событий, антиукраинских выступлений — мол, наш вклад в победу главный, поскольку мы потеряли больше всего своих — а вовсе не уничтожили больше всего врагов. Ну понятно, ведь 2/3 потерь Люфтваффе приходится на западных союзников, а Кригсмарине действий «краснознаменных флотов» вообще практически не заметили — советские моряки воевали просто на удивление бездарно. Лучше всего у них получалось топить беспомощных беженцев — германских на «Вильхельме Густлоффе» или, к примеру, еврейских на «Струме» и «Мефкюре». Вермахт, правда, 3/4 потерь понес на восточном фронте, но и тут численное соотношение потерь сторон (да еще с учетом соотношения сил) такое, что гордиться такой «победой» может только сумасшедший. В отдельные периоды и на отдельных фронтах доходило и до 1:25, не в пользу СССР, разумеется.

Понятно, что развиваться весь этот «парад гордости» мог лишь по законам прогрессирующей психопатологии, когда для оправдания каждой следующей бредовой идеи, не стыкующейся с реальностью, пациент вынужден выдумывать все новый и все худший бред, попутно приходя во все большую ярость от этих накапливающихся нестыковок и нежелания окружающих с ним соглашаться. И вот мы наблюдаем закономерный итог — абсолютно фашистское государство, бьющееся в перманентной «антифашистской» истерике, где уже все понятия, как в известной сказке про Джельсомино, вывернуты с точностью до наоборот, а логика отменена, как класс. Само собой, переход победобесия из фазы крипторепрессий (таких, как травля неугодных журналистов или телеканалов) в фазу репрессий явных, прямого юридически институированного террора, есть на самом деле признание окончательного краха и полной капитуляции советско-российской исторической мифологии. Признание того факта, что ничем, кроме прямого террора против оппонентов, это тотальное густопсовое вранье защитить невозможно. Примечательно, что символом современного русского фашизма, апеллирующего к советскому прошлому, стала так называемая «георгиевская» ленточка, притом, что во Вторую мировую, как известно, георгиевские награды носили и получали только в армиях, воевавших против СССР (РОА, казаки). А в СССР георгиевских кавалеров (не только новых — власовцев, но и старых — белогвардейцев и, за компанию, ветеранов Первой мировой) расстреливали пачками. Советский орден Славы с лентой таких цветов (коммуняки и тут не смогли придумать ничего своего!) никогда «георгиевским» не назывался.

Вообще тема развенчания советско-российской лжи о Второй мировой войне очень обширна, и я приглашаю читателей ознакомиться с, вероятно, самой большой русскоязычной коллекцией материалов на эту тему, собранной мной по адресу «Антипобеда». Но, может быть, помимо кроваво-бездарного сталинского наследия, в прошлом постоянно воевавшей России имеются и куда более привлекательные образы? Будь это так — их не потребовалось бы защищать тем же репрессивным «законом». На правах одного из главных «неуважателей воинской славы России» в русскоязычном интернете, кратко пробегусь и по другим «славным» датам, событиям и именам.

«Ледовое побоище» — символ «отражения западной агрессии». Здесь лживо абсолютно все. Во-первых, не было никакого «похода на Русь» — были обычные феодальные грабительские набеги на финно-угорские племена, которые совершали как новгородцы, так и западные рыцари, периодически сталкиваясь лбами в процессе. Само побоище, крайне скупо упоминаемое (если вообще упоминаемое) современниками, было, по всей видимости, такой локальной стычкой, в которой участвовало 2-3 десятка рыцарей с пешими кнехтами и легковооруженными союзниками из тех же чудских племен. Убитые «падали на траву» (как сообщает Ливонская рифмованная хроника), никакого боя на льду (в апреле!) не было, а если бы был — равно тонули бы все, ибо никаких сверхтяжелых доспехов на рыцарях тех лет не было. Цельных рыцарских лат в ту эпоху не существовало (как и лошадиных доспехов), так что экипировка сторон была примерно одинаковой — кольчуги, мечи, топоры, деревянные щиты; различалась разве что форма шлемов. Даже если считать, что тевтонское вооружение было на несколько килограммов тяжелее, эта разница ничтожна по сравнению с общим весом всадника и лошади. «Псами» рыцарей тоже никто не называл ни тогда, ни позже — это слово появилось лишь в советском переводе Маркса, где в оригинале сказано «рыцари-монахи». «Святой» же Александр Невский был ордынским прихвостнем и тираном, резавшим уши и носы своим новгородцам за нежелание платить дань Орде.

Куликовская битва. Мамай был не ханом Золотой орды, а мятежником против законного хана Тохтамыша, и Дмитрий Донской не «освободил Русь от татар», а фактически исполнил свой вассальный долг, укротив «сепаратиста». Тохтамыш, однако, услугу не оценил и через два года разграбил и сжег Москву. Донской перед этим из города сбежал, а его сын потом купил ярлык на княжение в Орде. Позже от татарских набегов так же бегал Иван Грозный. Россия перестала платить дань татарам — правда, уже крымским — только в XVIII веке. Кстати, царем на Руси изначально называли именно монгольского хана и молились за него в православных церквях.

Изгнание поляков в 1613. Поляки пришли в Москву не как завоеватели, а по приглашению русских бояр. Лжедмитрий I был едва ли не самым прогрессивным и милостивым царем за всю историю, что его и погубило (заговор возглавили уже однажды прощенные им изменники). В итоге же партия победителей, приведенная в Кремль Мининым и Пожарским, состояла из бывших сторонников самозванцев чуть менее, чем полностью.

Полтава. Здесь действительно Карл XII, столкнувшись с численно превосходившим (почти вдвое в живой силе и втрое в артиллерии!) противником, потерпел единственное в своей карьере сокрушительное поражение — хотя при таком соотношении сил это скорее результат самонадеянности Карла, чем талантов его врага. Но русские до сих пор верят, что злые шведы (вместе с предателями-украинцами) напали на мирную Россию. На самом деле именно Россия (в союзе с Саксонией, Польшей и Данией) напала на Швецию в 1700, сочтя, что 18-летний Карл станет легкой добычей. Не стал — война растянулась на 20 лет. И у украинцев были весьма веские основания вырываться из ярма российского тирана, особенно после учиненной Меншиковым по приказу Петра Батуринской резни. Петр вообще вел войну чудовищными методами, не гнушаясь ни тактикой выжженной земли, ни продажей христианских пленных в рабство на мусульманский восток.

А.Суворов. Славу побед в русско-турецкой войне делит с австрийцами. Утопил в крови польское восстание, вырезав в варшавском предместье Праге 20 тысяч мирных жителей. Знаменитый переход через Альпы, за который Суворов получил звание генералиссимуса, был на самом деле бегством от неминуемого разгрома. Бегство оказалось успешным — что да, то да.

1812 г. Россия, по своей вечной ненависти к свободе входившая во все антифранцузские коалиции (Суворов бегал по горам как раз по этой причине), наконец напросилась на войну на собственной территории. Главным ее героем до сих пор считается не талантливый Барклай де Толли (инородец!), а свой Кутузов — интриган-блюдолиз, заслуживший презрительное прозвище «Кофейник» за то, что, как лакей, являлся по утрам подавать кофе любовнику Екатерины II Зубову, педофил, возивший за собой переодетых казачкАми девочек, и бездарь, проигравший все генеральные сражения, включая Бородинское. Пожар Москвы, в котором обвинили французов, был организован губернатором Ростопчиным; в огне погибли тысячи брошенных русских раненых. «Партизанка старостиха Василиса» убила лишь одно француза — беспомощного пленного. После того, как русская армия вошла во Францию, из нее дезертировали около 40 тыс. человек, не пожелавших возвращаться в удушливый мрак крепостной империи — что, разумеется, не помешало объявить войну «Отечественной». То же самое название, кстати, российская пропаганда лепила и Первой мировой, но вышла незадача — империя кончилась раньше, чем война. В общем, Отечественная война — это такая, где а) погибло много русских и б) российская тирания победила.

Обе «героические обороны Севастополя» окончились его бездарной сдачей. Причем если во Второй мировой имеется хотя бы «оправдание» в виде фронта, рушащегося по всей длине с севера на юг, то в Крымской все еще замечательней — ни один иностранный солдат не топтал континентальную территорию России, гигантскую сухопутную империю поставил на колени просто высадившийся на побережье десант. Кстати, между этими двумя крымскими кампаниями была и еще одна, в 1918, когда украинцы под командованием полковника Болбочана отбили Крым у советской России. Потом, как водится, Россия самым гнусным образом нарушила подписанный ею мирный договор («все соглашения с Россией не стоят и бумаги», да) и захватила не только Крым, но и всю Украину. Столь же подло она оккупировала и другие государства, чью независимость сама же признала после крушения империи. Причем ни один из этих захватов не прибавил ей воинской славы. Тупо давила массой.

Первую мировую, как известно, Россия умудрилась проиграть — крушение государства и армии и Брестский мир трудно расценивать как-то иначе. Это бы ладно, и не такие страны войны проигрывали — но Россия, кажется, единственная страна в мире, которая умудрилась проиграть войну, сражаясь на стороне победившей коалиции. Само собой, этому поспособствовали коммунисты — те самые, которых нынешняя неосовковая пропаганда чтит в качестве патриотов, размахивая при этом знаменами, под которыми сражались их враги.

23 февраля — годовщина не победы, а панического бегства красноармейских отрядов от германских войск. Причем от совершенно незначительных их сил.

В 1920 советских агрессоров били поляки, в 1939-40 — финны.

Ну, про Афганистан и Чечню уж и не говорю.

При этом почти все войны, которые вела Россия, были захватническими (либо непосредственная агрессия, либо удержание ранее захваченных земель). Даже два единственных правителя за всю российскую историю, реально пытавшихся дать своему народу свободу — Александр II и Ельцин — отметились один — жестоким подавлением польского восстания и захватом Туркестана, а второй — чеченской войной (где, впрочем, «хороши» были обе стороны) и абхазской войной (где Россия руками своих марионеток отрывала кусок от Грузии уже без каких-либо оправданий).

В целом, как правило, российские победы достигались большой кровью, куда чаще за счет огромных территорий и людских ресурсов, чем военного гения, и в результате всем становилось только хуже. Теперь за невосторженный образ мыслей по этому поводу в России собираются сажать. Трагедия на глазах превращается в трагифарс, и скоро, похоже, мы увидим уже самый последний его акт.

Какая битва стала решающей во Второй мировой войне?