Стандартное дело
Библейский царь Соломон писал: «Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице». Иммануил Кант удивлялся двум вещам: «звёздному небу над нами и нравственному закону внутри нас». А вот для меня самое непостижимое — это безграничная способность людей к совершенно оруэлловскому двоемыслию. Когда, например, верующий православный ухитряется быть одновременно правоверным сталинистом. И наоборот, махровый сталинист является в то же время верующим православным. Добро бы это были какие-то единичные случаи, которым можно не придавать значения, но нет — имя таким легион.
Может быть, виной тому псевдоисторические писания таких публицистов, как Проханов или Карпец и прочие любители скрещивания ежа с ужом, которые совместными усилиями породили легенду (уже ставшую вполне расхожей) о том, что Церковь при правлении вождя народов возрождалась и процветала, и даже сам он принял тайный монашеский постриг. (Я не шучу и не утрирую, ибо сам читал такую версию, с многословными обоснованиями, в одном из номеров газеты «Завтра», которую когда-то специально покупал ради таких вот забавных анекдотов).
Подобную писанину даже не надо опровергать, достаточным опровержением для неё служат исторические факты и архивные документы, копилка которых регулярно пополняется всё новыми свидетельствами. В частности, совсем недавно из спецхранов ФСБ всплыло имя очередного мученика, расстрелянного в годы сталинских репрессий. Это бывший калачёвский священник, отец Фёдор Карелин.
Биография Фёдора Григорьевича Карелина была вполне типичной для той эпохи. Он родился 18 марта 1896 года в станице Нагавской (сейчас она является частью Котельниковского района Волгоградской области), в семье кустарей. Учился в церковно-приходской школе, в юности работал, как написано в анкете арестованного, «служащим прилавка». Затем молодой человек решил посвятить себя Церкви и стал псаломщиком при храме станицы Верхне-Курмоярская. Когда началась первая мировая война, он отправился на фронт также в качестве полкового псаломщика. После революции и последующего разложения армии он вместе со своими однополчанами покинул фронт. Затем Карелина призвали в РККА. Но советской власти молодой клирик служить не захотел, что, в общем-то, и не удивительно, учитывая отношение новых властей к Церкви, и на время след его теряется. Согласно показаниям бывшей жены отца Фёдора, у него имелось удостоверение участника красного партизанского движения, но она же утверждала, что удостоверение это являлось «липовым», и было каким-то образом приобретено священником, чтобы избавиться от назойливого интереса властей.
Когда гражданская война закончилась, и жизнь, казалось бы, «вошла в колею», Фёдор Григорьевич вернулся в свою церковь и снова, как много лет назад, стал служить там псаломщиком. В 1927 году он переезжает жить в Калач-на-Дону и становится дьяконом. А в следующем, 1928 году Фёдор Карелин был рукоположен в священники. Или, как выразились в материалах дела следователи, стал «служителем культверующих».
Правда, остаётся открытым вопрос, где и как он служил, поскольку калачёвская церковь была закрыта ещё до его рукоположения, в 1926 году. Вероятно, службы были подпольными и происходили по завету Христа — «где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них». Во всяком случае, свидетели, в том числе глава Калачёвского сельсовета утверждали, что священник проводил какие-то «семейные вечера» верующих, где и «занимался контрреволюционной агитацией». Что именно стоит за этими словами неизвестно, в те истеричные времена за контрреволюционную пропаганду могло сойти любое неосторожно сказанное слово.
И вот пришёл 1938 год, пик сталинских репрессий. На начало этого года приходится огромное количество расстрелянных по «разнарядкам», которые получали сотрудники НКВД на местах, людей, в том числе и священнослужителей. Это, кроме всего прочего, отражено в многочисленных житиях новомучеников. Не избежал этого «конвейера» и отец Фёдор Карелин.
— То, что репрессии были поставлены «на поток» говорит хотя бы то обстоятельство, что я знаю по крайней мере ещё одну историю, до мелочей и деталей совпадающую с историей отца Фёдора Карелина — комментирует настоятель Калачёвского кафедрального собора, отец Димитрий. — Там фигурирует тоже священник, который был осужден почти в то же время, в начале 1938 года, по аналогичным обвинениям. Абсолютно такой же ход следствия, содержание свидетельских показаний, такая же безграмотность следователей... Всё стереотипно. Разница лишь в том, что это происходило на другом конце страны — в Архангельске. И дали тому священнику 10 лет лагерей, в которых он потом и умер.
Может быть, в членах архангельской «тройки» осталось что-то человеческое, в отличие от их южных «коллег», а может быть, сыграли роль отголоски политики расказачивания. Государство, что в царские времена, что при советской власти, всегда относилось к казачьим краям с подозрительностью и настороженностью.
«Высказывался клеветнически против наших вождей»... «Говорил верующим, что религию Советская власть притесняет, и что нужно путём агитации населения проводить недовольствие на нажим на религию»... — такие показания давали на допросах свидетели. Мне в связи с этим вспомнились слова Довлатова: «Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?».
В конечном итоге в вину священнику поставили то, что он на своих «семейных вечерах», которые посещали в основном верующие женщины, провоцировал казаков через посредство их жён на бунт против Советской власти. Отец Фёдор отверг все предъявленные обвинения. Но, тем не менее, решением «тройки» при Управлении НКВД Сталинградской области он был приговорён к расстрелу.
Фёдор Григорьевич был арестован 19 января, решение «тройки» датировано девятым февраля, а уже 20 февраля 1938 года, в 1 час 50 минут ночи он был расстрелян. «На всё про всё» ушёл месяц.
Довольно стандартное по тем временам дело. И со стандартным исходом. Двадцативосьмилетняя жена «врага советской власти» Ксения осталась вдовой, а дочка Люба, которой был всего годик, стала сиротой.
Последний документ в материалах дела — справка о реабилитации от 20 июня 1989 года. Она гласит:
Карелин Фёдор Григорьевич подпадает под действие статьи 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий имевших место в период 30 — 40-х и начала 50-х годов.
Государство не сумело выдавить из себя не то чтобы слова какого-то покаяния, об этом и речи не шло, а хотя бы просто признания того, что человека осудили и убили несправедливо. Что он в конечном итоге оправдан. Он просто «подпал под статью». И всё. Расстреляли — «подпал под статью». Реабилитировали — тоже «подпал». Ни государство, ни тем более наследники и преемники НКВД в лице современных соответствующих органов так и не попросили прощения ни перед миллионами людей, замученных и убитых ими, ни перед их потомками. А может быть, они считают, что всё было правильно?
