О маркерах
Есть вопросы и темы, на первый взгляд кажущиеся второстепенными и вообще неважными. Особенно на фоне действительно серьезных задач и проблем «в масштабах страны» или даже нескольких стран. Под такие задачи стараются найти как можно больше союзников, считая прагматичным подход «не будем препираться по мелочам, давайте объединимся вокруг главного, а о частностях сможем доспорить потом, после победы». Однако такая позиция кажется прагматичной лишь на первый взгляд, а на самом деле она глубоко ошибочна. Ибо те «мелочи», о которых идет речь — это не просто мелочи. Это маркеры, четко определяющие «свой-чужой». Налево или направо. Даже если все прочее будто бы свидетельствует об обратном.
Кокарда или шеврон — они ведь тоже могут быть маленькими и издали едва заметными. А в остальном враг может выглядеть точно так же, как свой. Такой же камуфляж, такое же оружие, может даже говорить на том же языке, травить те же анекдоты и вообще казаться отличным парнем. Может даже угостить тебя водой из фляги, поделиться пайковым шоколадом и показать фото невесты. Но если ты вовремя не заметишь этот маленький знак отличия — или решишь не обращать на него внимания — ты не приобретешь нового союзника, а окажешься в большой беде. Либо он всадит тебе нож или пулю в спину, либо ты сам вдруг обнаружишь, что сражаешься уже не на той стороне.
Например, таким маркером является вопрос об абортах. Казалось бы, если ты сам — мужчина, да еще и убежденный холостяк впридачу, то какое тебе дело, как относится к этой теме твой соратник по борьбе против тирана и агрессора? Для тебя этот вопрос в любом случае не актуален. Однако борец против тирана и агрессора — это совсем не обязательно борец против тирании и агрессии. Он может быть и борцом за замену одного тирана другим (чему в истории мы тьму примеров слышим). И если некто выступает за запрет абортов — значит, перед тобой либо религиозный фанатик-мракобес (к тому же еще и невежественный, не знающий, что в его собственном священном писании никакого запрета на аборты нет — впрочем, фанатики невежественны почти всегда), либо фашист, считающий, что интересы государства выше прав личности, а сами эти интересы трактующий как право и необходимость агрессии, ибо ни для чего другого, кроме как для функции пушечного мяса, прирост населения по принципу «количество в ущерб качеству» не нужен и не пригоден. В обоих случаях хрен редьки не слаще, а третьего тут не дано, какие бы либеральные трели субъект ни выводил по другим вопросам.
Но ведь и с фашистом возможен тактический союз? Возможен, конечно. Только надо четко отдавать себе отчет в последствиях и перспективах такого союза. Как практических (ведь не только он помогает тебе достигать твоих целей, но и ты — ему, и кто для кого окажется «полезным идиотом», еще большой вопрос), так и репутационных.
Или, что вполне очевидно, употребление слова «жиды» (всерьез, а не в пародийно-ироническом контексте) является маркером антисемита. Человек может как угодно критиковать евреев или, тем более, Израиль — и антисемитом при этом не быть. Но если он считает допустимым употреблять термин «жиды» — он антисемит без вариантов. Заметим, что антисемиты бывают разные — отнюдь не все они кровожадны. Есть антисемиты, искренне осуждающие Холокост и даже поддерживающие евреев в их конфликте с арабами (по принципу «те еще хуже, чем эти»). Но при этом считающие евреев — именно евреев в целом, а не конкретных негодяев еврейской национальности, коих, конечно, среди евреев не меньше, чем среди представителей других народов — ущербной, неполноценной, зловредной и т.п. нацией. «Убивать их, конечно — это чересчур, но пусть живут себе в своем Израиле, а не вместе с нами». Или даже «да, они имеют такие же гражданские права, как и я, и среди них, в принципе, есть полезные для нашей страны люди. Я не против того, чтобы меня лечил врач-еврей, чтобы мои интересы защищал юрист-еврей, а мои налоги оптимизировал бухгалтер-еврей. Но лично я не хочу, чтобы жид был моим начальником или мужем моей дочери».
Он может не озвучивать всего этого вслух. Достаточно, если он произнес слово-маркер. Причем, если он будет доказывать, что говорит «жиды», вовсе не желая никого обидеть, а просто потому, что в XIX веке это слово было нейтральным, что его употребляли Пушкин и Гоголь, а в польском оно остается нейтральным и сейчас — это не значит, что он не антисемит. Это значит, что он антисемит-демагог. Ведь он-то говорит не в XIX веке и не по-польски, и прекрасно это знает.
Опять-таки, я не хочу сказать, что человек не имеет права быть антисемитом. Или что с антисемитом нельзя иметь вообще никаких дел. (Если сантехник чинит мне унитаз, мне все равно, какие у него политические и национальные взгляды — если только, конечно, последние не мешают ему правильно определить причину отсутствия воды в кране.) Просто надо четко понимать, с кем ты имеешь дело и к каким последствиям это может привести.
Вопросы символики — тоже критичный маркер. Собственно, символика именно в этом качестве и придумана. Если кто-то не имеет ничего против советских символов и выступает против демонтажа памятников коммунистическим упырям — перед нами совок, какой бы демагогией про «вандализм» и «нашу историю» он ни прикрывал свою сущность. Истории, особенно самым позорным и кровавым ее страницам, место в исторических музеях, а не на улицах и площадях, где все эти таблички и истуканы устанавливаются вовсе не с историческими целями, а именно с целями пропаганды и прославления — и нужно быть идиотом даже не в бытовом, а в медицинском смысле, чтобы этого не понимать. Мне все стало ясно с Путиным в 2000 году , когда многие из его нынешних непримиримых противников на него чуть ли не молились. Ах, молодой, энергичный, готовый проводить либеральные реформы! А что сталинский гимн вернул, так это ерунда, мелочь, кость, брошенная старым совкам, важны практические дела, а не символические жесты... Нет, говорил я, не ерунда и не мелочь (как и прекратившиеся еще при раннем Ельцине переименования и демонтаж совковых памятников, как и звезды над Кремлем и на боевой технике, как и сохранившееся в армии обращение «товарищи»). Этот символический жест — тот самый маркер, который определяет всю дальнейшую практическую перспективу. Ну и кто был прав?
Так вот к чему я веду. Вопрос о том, как следует говорить и писать — «на Украине» или «в Украине», многим казавшийся несерьезным, сейчас, в условиях российско-украинской войны, тоже стал таким маркером. То, что этот вопрос не является — более того, никогда не являлся — чисто лингвистическим, исчерпывающе показал в своем исследовании А. Илларионов. Лингвистически тут вообще спорить не о чем: независимые государства в русском языке всегда требуют предлога «в», кроме случаев, когда название государства совпадает с названием острова (в этом случае форма «на острове» берет верх над формой «в государстве»). Территории, независимостью не обладающие, могут употребляться как с предлогом «на», так и с предлогом «в». Поэтому к Украине в период, когда она входила в состав Российской империи (в ее царской и советской ипостасях), применимы оба варианта (хотя для антиимперца вариант «в» предпочтительней — см. ссылку выше), к независимой Украине — только вариант «в». Форма «на» не может быть оправдана ни тем, что это «норма русского языка» (норма русского языка, как только что было сказано, после обретения Украиной независимости требует как раз обратного), ни тем, что «мы так привыкли» (от названий «Ленинград» или «Свердловск», чай, отвыкли, не развалились? вот и от «на Украине» давно пора).
Сейчас форма «на Украине» — это маркер русского нациста (ну или, как минимум, шовиниста, хотя в данном контексте — экономический аспект не берем — это практически одно и то же). Даже если он осуждает захват Крыма и ругает «ополченцев» (это делают и некоторые наименее глупые ватники, понимающие, что солидаризироваться с этим абсолютно ублюдочным сбродом дегенератов и бандитов-беспредельщиков — это еще хуже для имиджа «русского мира», чем демонстративно от них отмежеваться). Нацисты ведь тоже бывают разные — не все из них мечтают о завоеваниях и тем паче о геноцидах. Даже среди германских родоначальников понятия не все этого хотели. Определяющая черта нациста — это высокомерно-пренебрежительное отношение к другим народам, их культуре, их языку (без всяких, заметим, объективных к тому оснований). «Мы вас, хохлов, так и быть, отпускаем, только вы кто такие, чтобы нам указывать, как нам вас называть?! Это мы вам будем указывать, что делать — делать наш язык вторым государственным, он, чай, куда лучше вашей сельской мовы. Как это не хотите?! Да вы... (дальше нецензурно)» — словом, ровно то, о чем я писал в статье «Исповедь бывшего москаля». За невинным на первый взгляд предлогом «на» стоит именно это.
Конечно, бывает и так, что человек использует вражеский маркер по недомыслию. Типа — нашел на берегу фуражку и водрузил на голову, не придав значения черепу с костями на кокарде. Поэтому сразу стрелять на поражение не надо. Человеку, на первый взгляд не похожему на ватника, но употребляющему «на Украине», для начала следует объяснить, что это то же самое, что называть евреев жидами. Когда-то давно было нормой — но сейчас недопустимо для порядочного человека. И если он адекватный — он извинится и исправится. Но если он будет настаивать на своем праве говорить «на», употреблять «на» не по забывчивости, а из принципа — вслед за этим предлогом вскоре последуют «хохлы», «свидомиты» и прочий лексикон ватного быдла, а из-под фальшивой маски либерала вылезет кондовое мурло русского нациста.
