Другой Ноябрь

35 лет назад появилась легендарная «Солидарность»

О героическом польском Августе-80 знает весь мир. 35-летие уже отмечено. Но был и ноябрь. 10 ноября 1980 года был официально зарегистрирован профсоюз «Солидарность». Вот с какой датой и с независимостью 11 ноября ассоциируется для поляков месяц октябрьского переворота и путинского единства. Поляки в ноябре доказали: если народ спаян одной целью, он разорвёт любые цепи.

Порой троны рушатся, казалось бы, от пустяка. В том августе администрация Гданьской судоверфи имени Ленина уволила крановщицу Анну Валентынович и электрика Леха Валенсу. За то, что в свободных профсоюзах состоят, коммунистов не любят, начальство не уважают. Обошлись с ними ещё очень мягко. Не так, как с 19-летним другом Валенсы Тадеушем Щепаньским, тоже рабочим активистом, которого незадолго до событий нашли в водах Мотлавы.

Эти дни кровавого величья

Времена вообще считались гуманными. Без крайней нужды в ПНР обычно уже не убивали. Компартия ПОРП (слово «рабочая» в названии интеллигентов смешило, а рабочих злило) изволила признать ошибки периода культа личности. Самых кровавых зверюг из госбезопасности даже отправили на реальные сроки. Правда, таких были единицы и все как на подбор евреи: Рожаньский, он же Гольдберг, Ромковский, он же Гриншпан-Кикель, просто Фейгин... Хотя лица западнославянской национальности в польских органах, мягко говоря, встречались. Некогда полновластного хозяина страны, партийного куратора карательных органов Якуба Бермана (опять еврея, но это случайность) пересадили из политбюро лектором общества «Знания». Выяснилось, что он-то и был во всём виноват, как Чубайс. Эти партии умеют обходиться со своими товарищами. Заложен в них какой-то закон предательства и самоистребления.

Владислав Гомулка, выйдя из тюрьмы в первые секретари, выжал из антисемитизма всё, что мог. К 1970-му этот козырь действовать перестал. К католическому Рождеству поднялись рабочие Побережья. Туповатый идеолог марксизма-ленинизма Зенон Клишко (при Пилсудском его освободили из-под ареста как умственно неполноценного) даёт руководящее указание: «Не говорить, а стрелять». Генерал-гангстер Гжегож Корчинский (этот коммунист-интернационалист прославился тем, что в 1940-х успевал с еврейскими погромами раньше немцев) берёт под козырёк. Огонь, стрельба, кровь, десятки убитых. И — отмена издевательского повышения цен. И — отставка гомулковской своры. Польские рабочие умели добиваться своего.

Эдвард Герек, преемник Гомулки, набравшийся в молодости европейского лоска (работал на шахтах Франции и Бельгии) даже поехал в Щецин. Захватил с собой двух генералов, Шляхцица из МВД и Ярузельского из Минобороны. И все трое тряслись в зале собраний судоверфи имени Варского перед рабочим Эдмундом Балукой. Мужик был — просто золото. Первый раз сел в 22 года за то, что отметелил в пивной мента и армейского офицера. Потому что коммунисты. Отсидел. Потом сел вторично, за «попытку нелегального перехода границы». Вышел, устроился на судоверфь. Когда началось, возглавил рабочий бунт. Гереку с генералами туго пришлось на переговорах со слесарем.

Секретарь Герек дрожит за спиной слесаря Балуки

Новый нацлидер нашёл, как ему казалось, соломоново решение. С Запада брать кредиты, с Востока «братскую помощь». И этим откупаться. К концу 1970-х в половине польских семей были телевизоры, а уж холодильники — в двух из трёх.

И никак Герек не мог взять в толк, отчего эти «роболе» недовольны, почему продолжают бунтовать. Ну, раз не получается по-хорошему, приходилось спускать на забастовщиков генерала МВД Богуслава Стахуру. Его социальная политика тоже отличалась простотой и ясностью: «Сьцежка здровя» — «Путь здоровья». Российским футбольным фанатам тема известная. Это когда идешь по коридору из омоновцев и получаешь от каждого дубинкой. В 1976 году стахуровские отморозки из ЗОМО (польский ОМОН) вволю помахали дубьём, подавляя протесты варшавских и радомских работяг. «ОМОН не знает отдыха, но всё же, чёрт возьми, работа-то на воздухе! Работа-то с людьми!»

Наглый и тупой «пан Шматяк» (так называли в Польше собирательного аппаратчика ПОРП) не мог ужиться с инженером Анджеем Гвяздой и слесарем-судостроителем Анджеем Колодзеем. На верхах — панское комчванство, шаление от власти, идеологическое помрачение и хамская алчность. В низах — многопоколенная память о польской освободительной борьбе, напряжённое национальное и католическое чувство, ненависть к гнёту хозяев. Накалённая классовая ненависть. Конечно, пока ЗОМО выполняет приказы, плевать Шматяк на всё хотел. Но даже у него хватало мозгов хотя бы бояться.

Был во всём этом ещё такой момент. Как оно ни поразительно, по обе стороны баррикад думали не только о себе, но и о Польше. Большой крови не хотел никто. Потому так прижился лозунг диссидента-социалиста Яцека Куроня: «Не жгите их комитеты, создавайте свои!»

К лету 1980-го лидеры протеста собрались в Комитете защиты рабочих (КОС—КОР) и Свободных профсоюзах Побережья. Несокрушимый сплав интеллектуального диссидентства и массы сознательных рабочих, которые видят намного дальше сегодняшней кормушки. Из него получился таран, разрушивший польский коммунизм. И показавший миру подлинный путь здоровья — дорогу к свободе.

Рабочая честь не отступит

За Анну и Леха вступились тысячи. В следующие дни — миллионы. Сначала гданьские корабелы во главе с 20-летним Петром Малишевским начали 14 августа оккупационную забастовку. Они заняли судоверфь, блокировали административный корпус, поставили охрану, отслужили мессу, ввели сухой закон. Заводская медсестра Алина Пенковская позвонила из медпункта Куроню. Так мир узнал о забастовке и её первых требованиях: вернуть Валентынович и Валенсу, установить памятник рабочим, погибшим в декабре 1970-го.

На другой день на верфь пробрался Лех Валенса. На следующий возник Межзаводской забастовочный комитет — прообраз «Солидарности». А дальше случилось событие поистине эпическое.

Будущий президент свободной Польши всегда был хитёр и тщательно просчитывал ходы. Он полагал, что главное — «не навреди!», Комитет создан и признан, это уже победа. Теперь закреплять достигнутое. А с партийными властями надо идти на компромисс. Покуда султан не опомнился.

Мужики вроде согласились с Лехом. Но тут возмутились жёны. Пани работницы во главе с медсестрой Алиной подняли свой бунт и перевернули историю.

Женщины наглухо перекрыли все входы-выходы с верфи. И задали мужьям, братьям и сыновьям несколько простых вопросов: «Ради чего всё? Два человека и памятник? Хорошо. Но что дальше? Опять под шматяками?!» Общий ответ сформулировала 23-летняя пламенная революционерка Марыля Плоньская: «Свержение коммунистического режима!»

Пастырю тяжело идти против паствы. Порой паства сама ведет пастыря. Лех Валенса познал это на себе. И возглавил следующий цикл правого дела бунта. 17 августа появился исторический документ — «21 требование». Независимые профсоюзы, право на забастовку, гражданские свободы, реабилитация политзеков, общенациональное обсуждение программы социально-экономических реформ. Правда, экономический блок отдавал популизмом. Но он и не был главным.

Верховные шматяки из политбюро хмуро обсуждали, что делать. Десять лет стабильности пошли псу под хвост. Зря задабривали этих «роболе», они неисправимы. Звать «зомоле»? Но во что это выльется? И у кого просить помощи? Запад интересуется, как с отдачей кредитов, Восток увяз в Афганистане.

На переговоры в Гданьск послали типичнейшего пана Шматяка в личине вице-премьера Тадеуша Пыки. Ещё немного, и стрельба бы действительно началась. Спохватившись, Пыку отозвали. Вместо него поехал более адекватный вице-премьер Мечислав Ягельский. Тоже враг народа, это по классу положено, прилагается к номенклатурной ксиве. «Он искренне презирал эту массу. Он испытывал страх. Представьте себе, как унизительно было для него сесть за один стол с рабочими. Люди окружили автобус, стучали по стеклу. А те, бледные, дрожали от страха», — вспоминал делегацию Ягельского директор судоверфи Клеменс Гних. Но Ягельский, по крайней мере, видел реальность какой она была. И вошёл в историю словами «Мы должны согласиться».

31 августа Валенса и Ягельский подписали Гданьские соглашения:

Деятельность профсоюзов в ПНР не оправдала надежд трудящихся. Признаётся целесообразным создание новых самоуправляющихся профсоюзов, которые были бы подлинными представителями рабочего класса.

Валенса уверен, Ягельский растерян

За казёнщиной этих фраз — десятилетия жестокой борьбы. Лесные бои антикоммунистических партизан. Пожары и кровь рабочих бунтов. Диссиденты, убитые «неизвестными чекистами». А дальше — марш миллионов из ПНР в Третью Речь Посполитую.

Но первое соглашение с правительством подписали не гданьские, а щецинские забастовщики. Во главе с пожарником Марианом Юрчиком. Огневые традиции Балуки, помноженные на спаянный рабочий напор, привели к победе уже 30 августа. Политиков-диссидентов в щецинском забасткоме не было. С иностранными корреспондентами никто не разговаривал. Политических комбинаций не продумывали. Разве что поговаривали, не пора ли выставлять виселицы для коммунистов. И более истово служили католические мессы. Может быть, эта простота и прямота помогла Юрчику дожать вице-премьера Барциковского на день раньше, чем Валенса дожал Ягельского.

3 сентября вожак силезских шахтёров Ярослав Сенкевич подписал в Ястшембе-Здруе горняцкие договорённости с министром машиностроения Копецем. Наконец, 11 сентября в Домброве-Гурниче появился четвёртый документ, подписанный лидером металлургов Збигневом Куписевичем с отраслевым министром Францишеком Каимом.

Полыхнул и Быдгощ. Здесь центром движения стал велосипедный завод. Во главе протеста стал инженер Ян Рулевский. Что интересно, председатель официального профкома, несмотря на прежнюю отсидку. Либерал в лучшем смысле слова: свобода превыше всего, враг свободы — враг народа, добьёмся освобождения рабочей рукой! Когда госбезопасность попробовала арестовать Рулевского, работяги с велозавода быстро отбили антикоммунистического вожака.

Он ещё даст властям прикурить, вводя в дрожь одним своим именем. Когда в марте 1981-го менты капитана Беднарека избили Рулевского на заседании Быдгощского горсовета, солидарная Польша ответила на беспредел величественной 13-миллионной забастовкой — крупнейшей в мировой истории. Под стволами ЗОМО и советских танков, которые как раз в это время «учились военному делу», и именно в Польше. Четыре часа стачки заставили шматяков и военных пойти на попятную. Власти предоставили «Солидарности» телеэфир и признали крестьянский профсоюз, права которого отстаивал быдгощский профлидер. А в мрачном декабре 1981-го он призовёт создавать боевые рабочие дружины. Сорвалось, с кулаками против танков не попрёшь. Но за попытку спасибо. Нам бы сейчас таких либералов, как пан сенатор Рулевский...

Март 1981. Рулевский готов к бою

10 ноября 1980 года Минюст зарегистрировал Независимый самоуправляемый профсоюз «Солидарность». И попробовал бы не зарегистрировать 10 миллионов человек.

Сила силе доказала

Дальше был 16-месячный «карнавал «Солидарности», время народного энтузиазма, борьбы и надежд. Лютый страх коммунистических шматяков, бешеная злоба их кремлёвских хозяев. Переворот 13 декабря 1981 года, хунта генерала Ярузельского. Армия на улицах, ЗОМОвские штурмы заводов, шахт, институтов. Массовые аресты, лагеря для интернированных (кое-кого из «погонов» ещё будут судить за эту жесть). Военное положение во всей красе. С точки зрения не высоколобых интеллектуалов, а простых обывателей оно показано в кинофильме «Очень хочется выть». Всего три слова, способные объять необъятное.

Поляки сопротивлялись. В летопись сопротивления навсегда вписана оборона силезской шахты «Вуек», семеро горняков, павших в неравном бою с жандармами ЗОМО. Злая сила пыталась сломать силу добра. Подчас подло, из-за угла, методами «эскадронов смерти». Как убили 19 октября 1984 года ксендза Ежи Попелушко. Больше ста человек погибли в «польско-ярузельской войне». Только один из них — со стороны государства. Это был милицейский сержант Здзислав Карос, застреленный подростками-подпольщиками Робертом Хехлачем и Томашем Лупановым из собственного пистолета. Потом эти парни уехали из Польши — не смогли простить победившей «Солидарности» принципиального отказа от насилия.

Но в самое тяжёлое время «Солидарность» осталась верна себе. Главное — сохранить организационные структуры в рабочих коллективах. Агитация, демонстрации, пикеты, забастовки. Опора — в массовости. «Всех не перестреляете!» Высокая организованность. Непререкаемый авторитет лидеров. Подлинное христианство и прочный союз с католической церковью.

Первые шаги к окончательной победе были сделаны во время забастовочного взрыва весной-летом 1988 года. «Польке ярузельке» наступал конец. «Солидарность» явочным порядком выходит из подполья. В апреле восстают металлурги из Сталёва-Воли. За ними — Быдгош, Иновроцлав, Краков, Гданьск, Лодзь, Ястшемб... и так до Варшавы. Власти в шоке и растерянности — снова впустую почти десять лет! В воздухе разлит конец режима шматяков.

Перелом наступил 22 августа в Сталёвой-Воле. ЗОМО не отваживается штурмовать металлургический комбинат с 10 тысячами рабочих. Единственное требование которых — легализовать «Солидарность». Его подхватила вся Польша.

Министр внутренних дел Кищак, многолетний организатор репрессий, просит Валенсу о встрече на конспиративной квартире. Шановный пан, дорогой Лех, мы же все поляки, помогите нам, спасите от всеобщей забастовки! 28 августа ПОРП официально соглашается на переговоры. Стоило ли их вести — по сей день большой вопрос для поляков. Не слишком ли «вась-вась» общались Валенса со товарищи с Кищаком на даче МВД в Магдаленке? Не много ли уступили на знаменитом Круглом столе? Почему «генерал-убийца» и прочие «кровавые чайники» не ответили за содеянное? Почему по-настоящему судили только рядовых карателей?

Но тут уж не нам поляков учить. Вот разберёмся со своими шматяками — поляки показали, как это делается, а теперь и украинцы опыт дополнили — тогда подумаем.

Итог известен. 4 июня 1989 года «Солидарность» сокрушительно победила на выборах — неожиданно даже для своего руководства. Теперь это — День свободы и гражданских прав, отмечаемый не только Речью Посполитой. Года не прошло, как не стало ни правительства ПОРП, ни самой ПОРП, ни ПНР. Вернулась Польша.

У которой другая история. Но начавшаяся в Августе и продолженная в Ноябре.