Электронный тоталитаризм
Призрак бродит по России. И не коммунизма, а чего-то куда более худшего. Чего-то такого, до чего коммунизм со всеми его ГУЛАГами и экспроприациями просто не дотянул. Причем, бродит он не в потрепанной швондеровской кожанке, не в сталинском френче и даже не в номенклатурном костюме ГДРовского производства. Он носит хипстерский прикид IT- специалиста, казалось бы совершенно безобидного существа, существа на 100% «западного», воспринявшего идеалы личной свободы и индивидуалистические ценности.
Под мерный гул прикормленной прессы, под «откровения» различных «властителей дум», что свобода — есть высшая и совершенная форма рабства, страна потихоньку оплетается сотнями километров оптоволоконных линий, по которым движутся гигантские массивы данных, в каждый двор, в каждый дом, в каждую квартиру медленно, но верно проникают любопытные глаза видеокамер, на дорогах разбойничают Платоны и ЦОДДы — каждый кусочек нашей жизни учтен, инвентаризирован, зачекинен и отправлен в хранилище. Пока в хранилище. Большой брат пока еще даже играет с нами в видимость свободы, равенства и братства в виде ФЗ № 152 (о персональных данных), но все это временно.
Нам постоянно твердят: «русские — рабы», «русские не доросли до свободы», причем, твердят это те самые поборники «русского мира», трясущие своими бородами над томами Сталина и Бердяева. Поскольку читали они строго книги из перечня, утвержденного методичкой райкома, а в логике, видимо вслед за вождем мирового пролетариата, они не сильны, им не очевидна явная парадоксальность данного утверждения.
Русские действительно испытывали на протяжении веков серьезнейшие ограничения свободы, но при этом выработали специфические средства противодействия тоталитарному образу жизни. Чтобы подробно исследовать эти механизмы, потребовалась бы не одна диссертация, а потому мы лишь бегло обозначим самые очевидные их проявления. Одной из отличительных свойств русских является общественная пассивность, которую ошибочно принимают за проявление «рабской покорности» — на самом деле это ни что иное, как следствие разочарования в общественных институтах, осознание их иллюзорности и лживости. «Служить бы рад — прислуживаться тошно!» — это начало позапрошлого века — уже тогда эта формула получила свое чеканное воплощение. Мыслящий русский человек почти всегда имел возможность «не участвовать во лжи», уединившись в свое отдаленное поместье или, если уж совсем все печально — на свои 6 соток. Русский мир — мир очень закрытый, и очень индивидуалистичный — «Моя хата с краю — ничего не знаю!». Вспомним, с какой звериной ненавистью отзывались большевики о «мелкобуржуазной сущности» русского крестьянства, о его нежелании воспринимать идеалы «общего». Мечтой русского крестьянина долгие годы был пусть небольшой, но СОБСТВЕННЫЙ земельный надел. 100 лет спустя сложилась специфическая субкультура — субкультура кухонных посиделок — «сигареты в руках — чай на столе». Русское сознание — штука довольно уязвимая, она как лесной зверь, если его беспокоят — уходит в чащу. Благо места достаточно. 2/3 территории России — непроходимые леса, 2/3 территории города — каменные джунгли, бетонные норы, закрытые железными дверьми. Это мир «прирожденных коллективистов»? — Ха!
Но оставим наши культурологические изыскания. Вернемся от седой архаики к современности, оцифрованной, преобразованной, загнанной в оптоволокно и на цифровые накопители. Сегодня на наших глазах строится новый мир — мир тотального контроля. Если раньше от него можно было забиться в леса, в глубинку, «в глушь, в Саратов», в Урюпинск, в конце концов, то с каждым днем, да что там — с каждой секундой! — таких возможностей становится все меньше, и скоро они исчезнут вовсе. Зоркий глаз Большого Брата достигнет спален и уборных, проникнет в канализационные коллекторы, а дроны начнут прочесывать вольную степь и леса. Собственно, единственное, что Большому Брату раньше мешало сделать свою диктатуру абсолютной — отсутствие инфраструктуры. Сейчас она уже практически создана. Естественно, создается она не по случайному стечению обстоятельств, а начиная с тех мест, где у гражданина можно что-то отжать — прежде всего — это, конечно же, автомобильный транспорт.
Под сурдинку соблюдения ПДД — ну кто против-то! — крупные города уже нашпигованы сотнями тысяч камер слежения, то, что ПДД смущенно мнут шапку перед возможностью безнаказанно грабить население — это уже второй план, вороватый, вертухай тем не менее вертухай. Система платных парковок — следующий шаг. Главное тут даже не то, что с заключенных собирают плату за воздух — школьные хулиганы тоже собирали с малышей по 20 коп. Рэкетиры начала 90-х собирали «за охрану». Главное, что процесс институционализирован, автоматизирован, оцифрован и подлежит тотальному учету — тут слово «учет» не надо путать со словом «контроль» — общественность не контролирует этот процесс вообще. Это сфера деятельности отдельных лиц, у которых с Большим Братом отдельные отношения — возможно, даже родственные, как у разработчиков Платона. Это уже не просто тоталитаризм, и даже не просто электронный тоталитаризм, а феодальный электронный тоталитаризм.
То, что этот причудливый монстр, впитавший в себя архаику азиатских деспотий и последние достижения науки и техники, начал с дорог — вовсе не глупый шаг. И не случайный шаг. Штутгартский авантюрист Зюс Оппенгеймер тоже начинал с налога на передвижение по дорогам, что позволило ему быстро захватить все сферы экономики герцогства.
Дальнобойщики правы — не имеет никакого значения сколько будет брать Платон — 3 рубля, рубль или 3 копейки — главное, что создана и отлажена система тотального контроля. Объединить все системы в одну МЕТАсистему — инженерная задача конца XX века, причем весьма успешно решаемая. Нужны только мощные центры обработки данных. Тариф же можно повысить в любую секунду. Ну, в ЖКХ, во всяком случае, это не проблема! Далее — подключаем систему к банкингу — уже такие предложения звучат! — и штрафы списываются автоматически со счетов граждан. Суд из этой цепочки удаляется как использованный презерватив. Да, протест дальнобойщиков носит чисто экономический характер. Но тут все сошлось — экономика и политика.
Речь идет не просто о том, что платить за проход из кухни в сортир дорого, речь идет о праве ставить так вопрос. Сегодня власть убеждена, что страна — это ее собственность, а граждане — безземельные крепостные, которые обязаны платить оброк (продразверстка). Но вскоре при таком электронном контроле оброк обернется барщиной, а там — это уже дело техники — в порядке бреда (пока бреда!), допустим, «Женщины России» — исключительно с целью предотвратить домашнее насилие! — внесут закон об обязательном оснащении жилища видеокамерами — технически — раз плюнуть! — деньги в бюджете есть. НА ЭТО ОНИ ВСЕГДА ЕСТЬ И БУДУТ!
Вариант — для борьбы с гомосексуализмом — Кто тут гомосеков поддерживает? А? — Разве законопослушным гражданам есть что скрывать? — И тут уже на 1/8 части суши воцарится нечто беспрецедентное. Представьте себе «Овечий источник» Лопе де Вега + «Матрицу». Беда в том, что у нас нет ни доброго и справедливого короля, ни Морфеуса.
P.S. Буквально на днях пришла новость, которая по идее должна бы радовать... Но, почему-то не радует. «Каменщинк, каменщик в фартуке белом, что ты там строишь, кому?..»
