Злоба дня

Про русский либерализм и кащеево яйцо

Про русский либерализм и кащеево яйцо

В октябре в Вильнюсе состоялся второй уже «Форум свободной России», собравший в литовской столице около двух сотен российских оппозиционеров, преимущественно либеральных. На нём выступили Каспаров, Кох, Муждабаев, Чирикова, Илларионов, Пионтковский и другие уважаемые эксперты, но мне почему-то запомнился другой эпизод.

В ходе одного из обсуждений из зала поднялась неизвестная мне дама в летах. Она произнесла крайне короткую и довольно бессвязную речь, которая завершилась словами: «Давайте соблюдать Конституцию!» — и на этом все собравшиеся засмеялись.

Должно быть, собравшихся развеселила форма речи, а не содержание. Потому что как раз в среде российской оппозиционной интеллигенции всенародно принятую в 1993 году и действующую по сей день Конституцию принято уважать. Забавно, что отечественный оппозиционер может активно не любить Россию, русских, принятые в последние годы законы (и есть, за что), — но основной закон страны даже этот нигилист трогать не решается.

Отчасти это обусловлено тем, что уже почти четверть века назад Конституция писалась людьми либеральных взглядов. Именно поэтому в ней есть много правильных и хороших локальных моментов: о свободе совести, свободе СМИ, свободе собраний, о многопартийности, о разделении властей. В 1990-е российская Конституция стала своего рода общественным договором, который закрепил деловые и товарищеские отношения между тремя ключевыми акторами российской истории: властью, интеллигенцией и народом.

Кроме того, для среднестатистического российского либерала средних (а то и преклонных) лет Конституция — это ещё и трогательные романтические воспоминания о его бурной молодости. Как для так называемых «старых большевиков» — память об Октябре 1917-го. Правда, что сделал Сталин с «ленинской гвардией» уже к концу 1930-х, известно. Возможно, поэтому и нынешняя власть особенно прессует не националистов или коммунистов, а именно породивших её либералов.

Всё это напоминает отношения повзрослевшего сына-алкоголика с его старушкой-матерью: лоботряс может даже поколачивать несчастную, но она такое скотское отношение терпит. И не только потому что податься ей некуда, но и потому что она его любит. А внук-народ всё это время, как водится, безмолвствует.

Да, следует признать: какими бы смелыми ни были речи российских либералов, они критикуют лишь частности. В целом политический режим современной России их устраивает. И это вполне логично, если учесть, что они этот режим во многом и создали. Не только написав Конституцию суперпрезидентской республики с фактически безграничной и ничем не сдерживаемой властью президента, но и, например, сфальсифицировав результаты президентских выборов 1996 года.

Не нужно быть профессиональным социологом, чтобы понять: если в феврале 1996 года рейтинг Ельцина колебался от 2 до 4%, то спустя полгода он не мог вырасти до 54%. Но он «вырос» ровно так же, как рейтинг «Единой России» в памятном декабре 2011-го. Просто вбросы, возмутившие наивную студентоту десятых годов, папам и мамам этой студентоты в девяностые годы казались единственным механизмом избавления от страшного тоталитариста Зюганова и возврата в ненавистный совок.

Только вот беда — совок вернулся и без Зюганова. И задним числом кажется, что с его победой катастрофы бы не случилось. В конце концов, во многих восточноевропейских странах левые приходили к власти уже через несколько лет после распада Варшавского договора — и это не приводило к апокалипсису.

А вот вбросы на выборах в девяностые годы привели к уверенности власти в своей полной безнаказанности. И это была уже вторая капля после первой — принятия Конституции имперского, жёстко централизованного государства с потенциально авторитарным режимом. Который не заставил себя долго ждать.

Русская интеллигенция по традиции настроена оппозиционно и привыкла всё делать наоборот, наперекор власти. И порой принцип «назло бабушке отморожу уши» играет с ней злую шутку. Вот в путинской России принято вспоминать о якобы ужасных, голодных девяностых с разгулом бандитизма и страной на грани распада. На это русская интеллигенция немедленно выдаёт противоположный миф: о том, как в девяностые молочные реки текли в кисельных берегах под мудрым руководством Ледовласого светоча либерализма.

Но на самом деле не правы ни те, ни другие.

Противопоставлять девяностые и путинизм — ошибка, независимо от того, где вы ставите плюс и где минус. Само это противопоставление ложно, в действительности его нет.

Путинизм — вполне логичное продолжение политики девяностых, которая всего за несколько лет провела экономический транзит и из госсоциализма построила госкапитализм руками «сислибов». При этом о демократическом транзите постперестроечные архитекторы нового режима, похоже, даже и не думали. Вспомним, что уже в 1998-1999 годах Ельцин рассматривал в качестве преемника исключительно «силовиков», выходцев из спецслужб: от Степашина и Бордюжи до Примакова и собственно Путина, на котором он в итоге и остановился. То есть вариант демократического руководителя страны вообще не рассматривался.

Сегодня либералы часто вспоминают, что при Ельцине, мол, и оппозиция (правда, в лице КПРФ) была ого-го, и свобода слова — например, программа «Куклы» на старом НТВ выходила. А вот о том, что сама государственность РФ началась с расстрела парламента страны в октябре 1993 года, как-то умалчивают. Или даже прямо его одобряют — об этом неоднократно писали и покойная уже Новодворская, и здравствующая поныне Латынина.

О том, что в девяностые, то есть при Ельцине, в России имели место заказные убийства политиков и журналистов (Маневич, Старовойтова, Листьев) сегодня тоже мало кто вспоминает. И «маски-шоу» в отношении оппозиционной медиа-группы «Мост» Гусинского — тоже.

Сейчас Ельцина часто представляют как образец либерализма, демократии и гласности. Сегодня его имя носят фонд, центр, библиотека (что само по себе смешно), словно сегодняшние отечественные демократы по сей день не понимают одной простой вещи: если политический режим Ельцина был демократичнее режима Путина — то это не в силу особого благородства Бориса Николаевича, а просто потому что оный не обладал возможностями нынешнего Кремля. Доброта и демократичность ельцинизма были обусловлены исключительно его бедностью и слабостью.

Сегодняшний Кремль и сегодняшняя Россия — плоть от плоти, кровь от крови всех предыдущих исторических эпох, в том числе эпохи 1990-х годов. Можно не одобрять и не принимать действующий режим, не нельзя не признать, что он абсолютно естественен и логичен для страны. Мы заслужили Путина.

И в этом отношении вызывающая бурю негодования позиция Ходорковского и Навального по Крыму не должна никого удивлять. Если, например, Немцов в 2000-м публично и однозначно поддерживал «антитеррористическую операцию» федералов на Северном Кавказе, то с чего бы сегодняшним российским либералам быть меньшими имперцами? Их позиция вполне последовательна и представляет даже некоторую преемственность.

Да простится мне цитата из классика марксизма-ленинизма, но сейчас демократической оппозиции в России впору решительно размежеваться. Время разбрасывать камни.

Если Навальный и Ходорковский считают, что Крым наш — отлично, это их право. Как и право всех остальных признать, что «Открытая Россия» ничем не отличается от «Единой России», «Справедливой России» и даже (о ужас!) «Другой России». Обёртки разные — суть одна. То есть максимум, что может предложить такая оппозиция — это смена Вовы и Димы на Лёшу и Мишу. Никаких сущностных изменений в этом случае не предвидится.

А вот всем остальным также следует быть последовательными: если ими не признаётся присоединение Россией Крыма, то почему признаётся присоединение Ичкерии? Этим силам целесообразно хотя бы сформулировать собственную программу, которая, безусловно, должна будет включать и реальную федерализацию, и приоритет права народов на самоопределение.

Пока таких сил в российской политике не наблюдается.

9 301

Читайте также

Общество
Стокгольмский синдром русского человека

Стокгольмский синдром русского человека

Русские вроде бы тоже нация абстрактной идеи, тоже идеи свободы, возникшей около 100 лет назад как воплощение мечты о революции социалистической, но — в противовес американской — не свободы капитала, а свободы ОТ капитала. Тут снова нужно сделать очень существенную оговорку. Не русские, а СОВЕТСКИЕ. Свобода от капитала, свобода от собственности на каком-то этапе стала генеральной идеей новой НАД-этничной империи.

Михаил Сарбучев
Политика
Эво или рево?

Эво или рево?

Ну да — мы хотим всего и сразу, или, если угодно, максимального результата за минимальное время. И что в этом плохого? Зачем терпеть, если можно не терпеть, и что плохого в справедливости, которая, по определению, не может быть достигнута несправедливой ценой — иначе она справедливостью быть перестанет? Совершенно очевидно, что при прочих равных стратегия, которая позволяет быстрее достигнуть большего, однозначно лучше, чем та, что позволяет медленнее достигнуть меньшего.

Юрий Нестеренко
Политика
Россия явно застряла

Россия явно застряла

Мне думается, что в связи с 20-летием Конституции Российской Федерации уместно вспомнить еще одно, более раннее событие, предопределившее появление действующей Конституции. Я имею в виду принятие Декларации о суверенитете России. Именно тогда, 12 июня 1990 года, начался сложный и драматический путь к 12 декабря 1993-го.

Алексей Широпаев