Бастыркина идея
В русском языке существует масса афоризмов, обозначающих априорно бессмысленную деятельность вроде переноски воды в решете и лепки пуль из отходов метаболизма млекопитающих. Не исключено, что однажды ассортимент пополнится какой-нибудь хлёсткой фразой, обозначающей поиск национальной идеи для "многонациональной" империи. Но это потом, когда погруженное в постимперкую реальность массовое сознание будет занято вынужденной рефлексией. Пока же империя активно бьётся в конвульсиях, издавая душераздирающие вопли и портя воздух вокруг себя, национальная идея остаётся этаким философским камнем для современных алхимиков из числа премиум-россиян, истово алчущих найти заветные "скрепы", способные объединить народ и власть.
Отметился на этом поприще и такой заслуженный строитель вертикали как "председатель Следственного комитета РФ, генерал юстиции Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор" Александр Бастрыкин. Жалуясь на "негативную тенденцию в динамике преступности экстремистской и террористической направленности", Александр Иванович отметил:
"Крайне важно создание концепции идеологической политики государства. Базовым ее элементом могла бы стать национальная идея, которая по-настоящему сплотила бы единый многонациональный российский народ. В концепции можно было бы предусмотреть конкретные долгосрочные и среднесрочные меры, направленные на идеологическое воспитание и просвещение нашего подрастающего поколения. Именно сознательная устойчивость к радикальной религиозной и иной идеологии подобного рода могла бы выбить фундамент, на котором строятся современные экстремистские идеологии. При наличии такой защиты даже самое щедрое финансирование дестабилизации обстановки в России извне окажется бесполезным."
Столь явная озабоченность поиском способов сплотить то, что вроде и так едино, сама по себе забавна. Что, впрочем, не отменяет наличия проблемы, коренящийся в субстанции под названием "российский народ".
Если отбросить сентиментальную сектантскую мишуру про "богоискательство", "духовность" и прочую уваровщину, то взгляд на Российскую Империю упирается в отчётливые черты аграрно-сырьевой бизнес-корпорации, управляемой в лучших традициях колониализма XIX века. С одной стороны - хорошо образованная и тотально европеизированная элита, с другой - автохтонное население, пребывающее в большинстве своём на догосударственной стадии развития. Разделение труда стандартное - колониальная администрация занятна управлением, население - подневольным трудом на плантациях.
Никакой тесной культурной связи с "тягловым сословием" представители элиты не имели, и зачастую даже не владели общем с ним языком. Схема ведения дел получалась очень простая: заработали на папуасах, поехали тратить в Европу. Или у себя дома, но в полном соответствии с европейскими стандартами качества (дворцы от итальянских мастеров, французские вина и тп).
Большевистский переворот, гражданская война и последующие события уничтожили сословную стратификацию. Культурный разрыв был на некоторое время ликвидирован: крестьянами и рабочими стали руководить бывшие крестьяне и рабочие. Что, впрочем, не мешало последним ради утверждения социальной утопии использовать человеческий материал ещё более грубо и цинично. Пока благодаря репрессиям системе удавалось обновлять руководящие кадры, некоторое единство партии и народа в погоне за утопией (пусть и при различии магазинов) как-то сохранялось. По мере затухания чисток тормозилась и ротация элит, партноменклатура постепенно превращалась в закрытый привилегированный класс. Причём если ранее мотивация руководства государства складывалась из веры в коммунистическое будущее и статусных привилегий, то эрозия коммунистической идеологии сделала «спецмагазины» единственным стержнем внутриэлитного консенсуса.
Разговоры о «преимуществах социализма» постепенно выдохлись до ритуального оформления очередного бизнеса. Последний с ходом времени всё более напоминал семейное предприятие Романовых - Гольштейн - Готторпов. Российская Империя экспортировала зерно в Европу, закупая на вырученные промышленное оборудование и нанимая специалистов. СССР оплачивал доступ к технологиям за счёт экспорта нефти и газа в "капстраны". Вместе с тем, коммунистический режим имел ряд существенных недостатков для ведения бизнеса: закрытость, формальная неопределённость собственности, плановая экономика. Имея всю полноту власти и фактический контроль над средствами производства, партийная элита имела довольно скромный достаток, далёкий от романовской роскоши.
Демонтаж СССР стал решением проблемы. Приватизация сначала собственности, затем государственных институтов позволили выходцам из партийных и силовых структур сформировать закрытую "касту" управленцев, не ограниченных идеологическими и правовыми рамками. "Мне похуй на закон" - фраза охранника сына генпрокурора блестяще характеризует взаимоотношения "нового дворянства" и непривилегированной части населения.
Принцип распределения благ в "возрождённой России" стал аналогичен оному в старой романовской империи: большинству - тяжелая низкооплачиваемая работа, "беззаветная служба" и отсутствие социальных лифтов, меньшинству - шикарные яхты, дворцы и шубохранилища по факту рождения. Как и столетие назад чада премиум-россиян, слетаясь из Парижа и Лондона, вальсируют на балах, а требующие прав мещане получают по голове от жандармов и отбывают на каторгу за неуважение к "самодержцу". Поэтому не стоит громко смеяться, когда казённые рожи из телевизора вещают про "возрождение традиций". Основные традиции они вернули в полной мере.
Беда новодворянской элитки здесь в том, что обязательным довеском к безграничной халяве и безответственности подобный социальный порядок выдаёт ряд старых проблем, влекущих технологическую отсталость и принципиальную невозможность сформировать устойчивый общественный консенсус. Порядок, не гарантирующий защиты личностных прав не способен конвертировать частный интерес в общее устойчивое развитие. Безответственность одних на фоне бесправия других - залог неизбежного раскола.
Традиционным средством, снимающим внутреннюю напряженность для российского государства всегда была война. Ощущение внешней угрозы позволяло на время сплотить расколотое общество и мобилизовать человеческие ресурсы, ставя их на службу государству. Никакой общей цели кроме "победы" в войне имперская государственность за свою историю породить не смогла. Отсюда параноидальный поиск врагов и стремление воевать с кем угодно, казалось бы, без каких-либо внятных на то оснований.
Тезис наглядно подтверждает и сам глава СК порцией концентрированного пропагандистского бреда:
"Последнее десятилетие Россия, да и ряд других стран, живут в условиях так называемой гибридной войны, развязанной США и их союзниками. Эта война ведется по разным направлениям — политическому, экономическому, информационному, а также правовому. Причем в последние годы она перешла в качественно новую фазу открытого противостояния ... Яркими примерами тому стали решения по делам ЮКОСа, решение по делу об убийстве бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко, доклад Совбеза Нидерландов по итогам расследования факта крушения малайзийского Boeing МН17..."
Впрочем, с упортсовм шизофреников жалуясь на последствия собственной политики российские патриоты всего лишь отрабатывают стандартный исторический сценарий собственной культуры. Не стоит считать причиной происходящего какую-то незаурядную глупость Бастыркина, жадность Путина или аномальные пороки его окружения. Достаточно вспомнить, что Царь - Реформатор Б.Н. Ельцин в своё время тоже инициировал поиск "национальной идеи". С тем же нулевым успехом. Зато без лишних колебаний начал скреплять войной пошатнувшуюся конструкцию "многонационального единства".
А если война и есть единственная объединяющая идея для "многонационального народа", то главный вопрос на сегодняшний день в целесообразности такого единства. Подсознательное ощущение наиболее вероятного для многих ответа вызывает у охранителей жгучий приступ паранойи, воплощённый в поиске экстремистов, затаившихся под кроватью:
"Представляется целесообразным силами надзирающих и контролирующих органов организовать широкомасштабную и детальную проверку соответствия федеральному законодательству деятельности всех религиозных, национально-культурных и молодежных организаций, в отношении которых есть основания полагать, что они занимаются запрещенной экстремистской деятельностью ... В предлагаемой концепции представляется целесообразным определиться и с пределами цензурирования в России глобальной сети интернет, так как эта проблема в настоящее время вызывает острые дискуссии в свете активизации защитников прав на свободу получения и распространения информации. Интересен в этом плане опыт зарубежных государств, противостоящих США и их союзникам. В связи с беспрецедентным информационным давлением они пошли на ограничения иностранных СМИ в целях защиты национального информационного пространства."
Однако цензура и полицейщина уже показали свою импотентность в деле укрепления единства сто лет назад. Нет оснований полагать, что сейчас это получится лучше.
Долгосрочный консенсус и устойчивое развитие возможны лишь там, где общий интерес выражен в качестве динамической равнодействующей частных интересов. Последнее проводится в жизнь посредством либеральных и демократических институтов: личной свободы, неприкосновенной собственности, разделения и сменяемости власти тд. Пока интересы отдельного индивида блокируются произволом власти, загримированным толстым слоем патриотической демагогии, частный интерес так или иначе работает на слом государственной системы. Когда частный интерес легитимирован, и поставлен в рамки единого для всех правового поля, он работает на укрепление социального целого.
Примечательно, что никакого изобретения велосипеда в этом нет. Все современные развитые государства в тем или иным образом прошли стадию легитимации частного интереса и принятию достижительного идеала как принципа национального единства. В этом и заключается основная суть национального строительства. Рано или поздно придётся сделать это и народам России. Во что превратится "многонациональный российский народ" и как в результате будет выглядеть политическая карта - отдельный сложный вопрос. Важно, что новая государственность в ходе этого процесса будет формироваться не войной и принуждением к "единству", а добровольным договором равноправных партнёров там, где есть общий на то интерес.
Равноправное патнёрство в достижении личных целей и договорной характер любого единства - значительно лучше подходят на роль национальной идеи, чем "беззаветная служба" премиум-россиянам в беспощадной войне с вымышленными врагами.
