Круговорот насилия

Любовь к историческим аналогиям принято считать верным признаком дилетантского мышления. Сослагательное наклонение применительно к истории уважается ещё меньше. Бывают, тем не менее, ситуации, когда навязчивость некоторых параллелей волей-неволей направляет разум в "крамольном" с академической точки зрения направлении. Регулярно обсуждаемое в блогсфере участие подментованного "казачества" в борьбе режима с инакомыслием - тому пример.

Можно много спорить о корректности использования слова "казак" применительно к ряженным алкоголикам, набрасывающимся по указке кураторов на оппозиционных блоггеров и концептуальных художников. Особого смысла это не имеет хотя бы потому что, за последнее столетие эрозия профанации разъела абсолютно все подсистемы культурного целого, именуемого "Россией". На рубеже XIX - XX веков протестное движение без "твиттера" с "фейсбуком" собирало на улицах сотни тысяч активистов, которые не разбегались, бросая айфоны при первых ударах дубинками, а строили баррикады и вели вооруженные бои с охранителями.

Противостоящий им царский режим не смотря на всю ригидность и политическую близорукость был управляем людьми, имевшими по крайней мере базовые представления о чести и приличии. Когда же "Царь" не скрывает повадок шпаны из питерской подворотни, глупо ожидать благородства от рядовых держиморд. Если крах романовской империи был трагедией, то распад путинской больше походит на фарс. Впрочем, речь не об этом, а о том, что можно характеризовать как круговорот насилия в истории.

"Those who make peaceful revolution impossible will make violent revolution inevitable." - говорил американский президент John F. Kennedy. "Процесс образования пара, в интенсивно нагреваемом котле с жидкостью не остановить закручиванием гаек на крышке. " - осилит сформулировать не чуждый инженерному мышлению обыватель. Энергия социальных групп не исчезает в никуда, а всегда ищет наиболее адекватный наличным условиям выход, - подсказывает мне понимание социальной теории.

Борьба царского режима с революционными настроениями посредством чрезвычайки в этом ракурсе предстаёт главной причиной кровавых событий начала ХХ века. Неспособный конвертировать энергию протеста в русло конструктивного решения провоцирующих недовольство проблем, режим не оставил ей иного выхода кроме насилия. Собственно поэтому мудовые стенания по "безвинно убиенному Николаюшке" отдают грубейшим непониманием логики исторического процесса, который, нравится это кому-то или нет, происходит вне человеческой этики и морали.

Трагедия "расказачивания" также не случайна. Доля казаков среди общего числа войск, используемых при подавлении народных волнений по некоторым данным варьировалась от 12% до 16%. Это были хорошо мотивированные, высоко мобильные отряды, значительно более эффективные в разгоне мирных демонстраций, чем какие-либо иные военизированные формирования. Как бы развивались события, не окажись в распоряжении царя подобного ресурса? Как могла повернуться история, если бы казаки присоединились к требованием буржуазно-демократической оппозиции?

Быть может, неспособный к силовому противостоянию режим был бы вынужден идти на уступки вплоть до установления парламентской монархии? А выступи казачество в союзе с национально-освободительными движениями вместо борьбы за "единонеделимую" во время гражданской войны? Не стал бы результатом разгром большевиков? Может тогда и казаки через сто лет представляли бы из себя полноценный народ вроде украинцев, а не полукриминальную секту ролевиков-реконструкторов?

То же касается русского офицерства, дворянства и иных сословий, выпиленных в итоге большевиками. Хвати им интеллектуального мужества признать исчерпанность старого порядка и по крайней мере не препятствовать агентам перемен, как сложилась бы их судьба? Вопросы, понятное дело, риторические, верифицируемых ответов не имеющие.

Можно сколько угодно обличать людоедскую сущность большевизма, но как не страшна была бы зараза, для её развития нужны антисанитарные условия. Атмосфера страха и насилия работает инкубатором для тоталитарных сект и людоедских идеологий. Политический режим, подавляющий культуру диалога, устраняет из общественного сознания принцип терпимости к инакомыслию, девальвируя ценность компромиссных решений. В результате социальная энергия направляется на поиск радикального, окончательного спасения поверх любых интересов и жизней.

Под гнётом царского режима был взрощен большевизм. В войне с советской армией ковался "Талибан". Чеченскиий терроризм возник не из пустоты, а как ответ на ппытку ельцинской "демократической России" подавить некогда вполне умеренное и договороспособное национальное движение в Чечне военным путём.

Какие извращённые формы революционного утопизма породит набирающая обороты "новая опричнина", точно спрогнозировать невозможно. Вполне вероятно, что тон очередной революции будет задавать "коммунизм ХХI века" - ислам. Из всех современных идеологий он наиболее прочно утвердился в роли "религии угнетённых" и как ни что иное способен давать понятные и однозначные ответы разочарованному "погрязшим в грехе" миром сознанию.

Принципиальный настрой на сброс системной сложности как несущий каркас смысловой конструкции субкультур, вовлекаемых в основной тренд, нивелирует их стилистические отличия. В качестве иллюстрации рекомендую понаблюдать, с каким задором наиболее отмороженная часть правых радикалов косплеит на публике манеры исламских боевиков. Если неприязнь к "чуркам" способна притупляться в этой среде, то среди обывателей она пройдёт ещё быстрее. Особенно если "чурки" продемонстрируют способность быстро и жестко наводить порядок, физически уничтожая бандитов и коррумпированных ментов.

Мало тогда не покажется никому. В отличии от "окуджавных белоленточников", скандирующих "милиция с народом!", эти ребята будут стрелять и резать по факту наличия погон. Причём не только силовиков и бандитов, но также "системных либералов". Просто за то, что произносят слишком много непонятных слов. А в виду разветвлённой агентуры смогут организовать царским дочкам "Ипатьевский подвал 2.0" в любом европейском городе. Уцелевшему "дворянству" останется лишь глушить тоску алкоголем, шепотом причитая об "утраченной России".

Впрочем, когда культурная система входит в стадию распада ценность любых предостережений - величина стремящаяся к нулю. История учит тому, что ничему она не учит. Старые грабли заботливо разложены на прежних местах в ожидании новых чугунных лбов с наклейками "можем повторить".