Туристы цвета колорадо

Чем занимаются вот уже 25 лет российские либеральные просветители? Учат рабов свободе. Без наглядного примера — на пальцах.

И где учат-то?! В России, где все еще крепостная прописка, где чиновников боятся, пуще господа Бога, к врачам входят со взяткой, а к ментам — с преклоненной головой.

Как и полагается рабам, у россиян представление о свободе своеобразное: как о тотальной вседозволенности. В 1990-е свобода для советских рабов сводилась к дикому бизнесу, а свобода слова — к праву журналистов обслуживать элиту и зарабатывать на черной рекламе. Дорвались тогда до свободы: по телевизору в детский час крутили порно, на углах бабульки поштучно продавали тем же детям сигареты и самогон, на улицах стреляли, в кабинетах приватизировали промышленность — и то называлось свободой.

Удивительно, но обилию криминала на телеэкранах, свободной продаже самогона и наркоторговле граждане стали возмущаться, лишь когда отъелись. Вдруг выяснилось, что привезенные с запада порнофильмы и «ножки Буша» не были свободой и россияне почему-то потребовали их запретить.

Сегодня средний гражданин, даже из города Нижние Серьги, непременно отметит, что свобода не есть вседозволенность. Но это — в среднем, ибо по ту и другую сторону тестовой линии найдутся отклонения. Кто-то и поныне кричит, будто свободы нет даже в уборной комнате, а кому-то до сих пор кажется, что ничего запрещать нельзя. «Вот в Америке ничего не запрещают, даже Ку-клукс-клан»…

Ну да, не запрещают.

О свободе как о самонарождающейся ценности говорят лишь рабы, те, кто свободы не видел, при свободе не жил и потребности в ней не испытывал.

«Свобода — это когда забываешь…» Ну да, ну да! Слова свободного подхватили рабы.

Сегодняшние рабы могут носить стильные узкие джинсы, ездить на ретро-велосипеде и иметь iPad — их от свободных людей не сразу и отличишь: чистые, прогрессивные, Instagram пользуются, в Европу ездят, Сорокина читают… но стоит заговорить с ними о свободе, как понимаешь — вот они, рабы. Свобода для рабов — это право потреблять и производить. Без ограничений.

История с массовым преследованием георгиевских лент показала, как много же у нас рабски воспитанных людей даже среди так называемой политической, интеллектуальной элиты страны. Как только в Европе участились случаи доставки туристов цвета колорадо в околоток и Грузия потребовала от россиян снимать свои георгиевские банты на границе, Айпады запестрили возмущениями: те же люди, что кричали о недопустимости санкций против Киселева и увольнении Дугина, вдруг заговорили о свободе. И, отмечу, среди них не оказалось ни тех самых либеральных фундаменталистов, ни даже каких-никаких захудалых либералишков…

Люди национально-демократической, коммунистической и просто — серой в крапинку окраски вдруг вспомнили о необходимости до конца держать независимость и нейтралитет.

«Дугин, конечно, подонок, но за это увольнять нельзя»

«Колорады, конечно, те еще, но не в тюрьму же»

«Киселев тот еще, но он же журналист».

Нет, даже занятно, что о правах Дугина и крымнашистов кричат не либералы, а националисты, то есть люди, которые за время своей политической жизни о свободе заговорили впервые, да и то при столь паршивых обстоятельствах.

Что говорят эти якобы апологеты свободы? Всякий человек имеет право на мнение и на свободу его выражения! Не больше и не меньше!

А человек, считающий, что нужно убивать националистов и скармливать их прах собакам, заслуживает трепетного отношения к его позиции? А тот, кто призывает резать христиан? А педофил? А вербовщик наемников?

Для объявления джихада исламистам стоит предоставлять эфирное время? А держать такого сотрудника в качестве заведующего научной кафедрой уместно?

Сказки о том, что свобода одного заканчивается у границ свободы другого, уже не устраивают население, ибо предполагают трудную интеллектуальную работу и необходимость делать выбор, производить оценки: чья свобода дороже, что делать, если потребности в свободе у всех разные?

Гораздо проще и точнее измерять свободу жизнью и здоровьем: если для удовлетворения чьих-то потребностей в свободе (мнения, вероисповедания) необходимы чужие жизни и чужое здоровье, то — увы и ах! — мы имеем дело не со свободно мыслящими людьми, а с обыкновенным асоциальным элементом.

Как не является проявлением свободы торговли продажа наркотиков, так и призывы к убийству, смерти, расправе, наемничеству не имеют ничего общего со свободой. Никто не будет спорить, что людоеду в университете не место. Почему же в нем должно держаться теплое креслице для того, кто призывает убивать, сажать, закрывать, разорять?

Если слесарь аккумуляторного завода по вечерам дерет горло на митингах, он так и остается слесарем, в свободное от работы время посещающим митинги. Если журналист в прямом эфире врет, угрожает, оскорбляет, он становится не журналистом, а вруном — никакие журналистские гарантии на него не распространяются, на не распространяются на продавщицу из гастронома или водителя троллейбуса. И если заведующий кафедры социологии международных отношений призывает вырезать большую часть населения соседней страны и каждого десятого из числа собственных граждан, причем делает это не отходя от рабочего места, то он, как минимум, становится профнепригоден и должен пойти вон.

А когда люди, призывающие показать кузькину мать Европе, поставить иностранцев на колени и превратить их страны в ядерный пепел, вдруг едут в эту самую Европу, у чудом избежавших ядерной бомбы иностранцев есть право попросить руссо туристо вон. Причем, на вполне официальном уровне. Что иностранцам неприятно видеть наши рыла в георгиевских бантах, это одно: не всем в жизни выпадают сплошные приятности. Другое дело, что у приличного государства есть обязательства в отношении дураков.

В российском публичном дискурсе как-то не принято говорить о дураках, их месте в праве и политике. Меж тем, дураки — один из влиятельнейших субъектов и объектов права. Гос-во в его западном современном понимании обязуется защищать дураков. Потому оно запрещает денатурат, героин, финансовые пирамиды и уличные лохотроны. Однако правительство обязано защищать не только дураков, но и от дураков.

Защита дурака от дурака — внушительная область права. Почему запрещена секта бога Кузи? Почему на улицах нельзя проповедовать омоложение кожи путем сигания в котел с кипящим маслом? Потому что дураки у нас — такие же граждане. Равноправные, которые имеют те же права на защиту и ту же, между прочим, ответственность.

Когда один дурак идет по улице с георгиевским бантом и созывает других дураков идти воевать против киевской хунты, которая продает донецких детей педофилам, а затем, уже пользованных, сдает на органы, государство обязано вмешаться. Потому что завтра дураков будет 10, послезавтра — 100, через неделю — 10 000. Все они возьмутся за оружие и побегут защищать вполне себе живых и румяных детей. Виновато в скоплении этой армии будет лишь государство.

У нас нет государства — у нас режим. А за границей оно есть. Люди, которые набирают #911 и требуют задержать человека цвета колорадо, точно знают, что государство обязано их защитить от проходящего мимо дурака и (или) агрессора. В Европе гражданин знает, что не должен думать, встретив потенциальную опасность: за него это уже сделало государство, которое получает налоги. Поэтому гражданин спокойно пьет из-под крана воду, обедает в закусочных, вкладывает деньги в банк и выходит на улицу. Если он встречает человека, поддерживающего действия вооруженной группировки, засевшей в европейской стране, он вправе потребовать от своего государства решить проблему на месте. Вот государство и решает.

Помимо всего прочего, большинству людей на планете в эти дни неприятно видеть георгиевские шарфы у себя в стране, ибо под шарфами и лентами непременно скрывается человек непорядочный (реже — дурак). Он требует сжечь врагов, растерзать чужую страну, погрохотать ядерным оружием. Он мечтает, чтобы его все боялись. Он гордится коррумпированным, отставшим режимом, над которым весь остальной мир смеется. Он считает европейцев дураками, американцев — убийцами, а весь прочий мир — своими вассалами. Однако он по каким-то причинам не съедает свой паспорт с шенгенской визой, не отменяет бронь отеля в Барселоне. Вместо того чтобы лететь на отечественном Suhoj Superjet в Нижний Новгород на курорты Волги, он зачем-то трясется три часа в проклятом Boeing, чтобы потом две недели кидать понты перед испанцами. Испанцам, конечно, неприятно. А особенно неприятно голландцам, чьи сердца георгиевские кавалеры призывают сжигать и уже приступили к задуманному. Однако «неприятно» и «неприлично» нынче не аргумент. И потому у какого-нибудь испанца, голландца, немца, грузина и даже филиппинца, который вдруг надумал испортить россиянин в колорадских цветах выходной, остается лишь правовой аргумент: государство обязано защищать его, испанца, свободу, его здоровье, безопасность и комфорт.

Сегодня иностранцы требуют убрать с улиц российских дураков, лжецов и подонков, кричащих на улицах мирных городов «Крым наш!» Завтра они потребуют от правительств убрать из своих стран российских коррупционеров и чиновничьих вурдалаков. Государства благополучного мира обязаны были сделать это сразу, однако до сих пор профит от ввезенных в их страны наворованных состояний превышал риски внутригосударственные: европейцы, американцы, японцы не особенно возмущались тому, что очередной чиновник из России припрятал в их спокойной уголке свою семью и награбленное добро. Теперь иностранцы возмутились, их правительства больше не могут прикрывать задницы наших пехтиных, лавровых и путиных-мл. Всех погонят метлой до границы вон, ибо своя шкура (рейтинг, спокойствие) дороже. У западных правительств проснулся самый безжалостный контролер — избиратель. Забавы с российскими капиталами кончились, когда избиратель потребовал защитить его от ввозимых дураков и подонков.

Более того, для иностранцев все мы теперь — пособники Путина, так как не удержали его, вовремя не сменили. А те, кто с георгиевскими шарфами, на западе справедливо считаются боевым путинским авангардом. Европеец ли, американец или канадец — любой хочет быть свободен и потому не терпит у себя под окнами открытых преступников и их пособников.

Рабам этого не понять. Раб всегда думает, что свобода — это право убивать других рабов.