Вычеркнуть этнофутуризм из перечня «грехов»
Казанский историк и публицист Марк Шишкин размышляет о мерянском этнофутуризме в котором видит целостный взгляд на прошлое великорусского народа.
Еще тридцать лет назад сотни литераторов, экспертов и журналистов в нашей стране выполняли важную социальную миссию, разоблачая деятельность маргиналов, проповедующих чуждые нашему обществу ценности. Ценности эти действительно шли вразрез с той идентичностью, какую с юных лет воспитывало в своих гражданах государство. Вместо грядущего коммунистического общества маргиналы проповедовали некое «Царство Небесное», а кое-кто даже говорил о дореволюционной, царской исторической России. Вместо светлых радостей жизни при социализме – «церковный полумрак, поклонение мощам, посты и поклоны». И герои этих маргиналов советского времени выглядели «подозрительно». Чего стоит один Серафим Саровский – мистик из дремучего мордовского леса, которого причислили к святым, «чтобы отвлечь народные массы от классовой борьбы».
Тридцать лет прошло, и маргиналы, едва терпимые в коммунистическом обществе, уже давно не маргиналы, а самая многочисленная и уважаемая из традиционных конфессий. А все те же сотни литераторов, экспертов и журналистов, продолжают свой труд на благо общества, стараясь отыскать как можно больше новых угроз. Случается так, что в эту оперативно-розыскную литературную работу включаются сами бывшие жертвы гонений.
От стокгольмского ли синдрома или чтобы избежать одиночества, ощутив сопричастность большому государственному делу? Бог весть.
В учебной программе духовных учебных заведений есть предмет «Сектоведение», предполагающий изучение новых религиозных движений, а также методов реабилитации пострадавших от них. Перечень экспертов в этой теме и специалистов, способных оказать профессиональную помощь, сравнительно невелик. Зато сектоведы «по зову сердца», готовые любое общественное или культурное явление интерпретировать как секту и угрозу безопасности, представляют собой крайне разветвлённое сообщество. Что только не становилось объектом их пристального внимания: философские школы, молодёжные субкультуры, музыкальные жанры, общественные и культурные организации. Случались даже курьезы, когда бдительные наблюдатели принимали фейки из бульварной прессы за реально существующие сектантские организации.
В последнее время, в объективе сектоведения оказалось краеведческо-художественное движение мерянских этнофутуристов, занятое осмыслением наследия народа меря, некогда существовавшего в Верхневолжском регионе и ставшего одной из основ великорусского народа. Можно было бы проигнорировать нападки на этнофутуристов, поскольку это лишь один случай из множества, когда общественно-культурные группы сталкиваются с неоправданно жёсткой отповедью от имени православной Церкви.
Но поскольку «православное анти-мерянство» дошло до главной общецерковной площадки – Рождественских чтений, – стоит сделать несколько замечаний.
1 - Мерянских этнофутуристов намеренно пытаются ассоциировать с неоязыческим движением. Многим из них интересна дохристианская финно-угорская религиозность и её эстетика, это не удивительно, поскольку заниматься этнографией, краеведением и не затрагивать этот пласт нашей культуры не возможно. Однако представлять этнофутуристов «родноверами финно-угорского обряда» в корне неверно. Мерянский этнофутуризм не только не имеет единой религиозной доктрины, но даже какой-либо организационной структуры. Часть участников интересуется традиционным этнографическим язычеством, но другая – является православными христианами, и среди этой части есть воцерковлённые верующие, как например художник Валентин Константинов. Не в меньшей пропорции, чем количество воцерковлённых людей во всём российском обществе.
Мерянский этнофутуризм – культурное явление, для которого вопросы религии не стоят на повестке дня.
Точно также человек, увлечённый кельтской культурой, с одинаковой вероятностью может быть приверженцем друидизма, может пропагандировать высокое наследие ирландских святых, считая их православными крайнего Запада, а может оказаться и вовсе религиозно индифферентным. Подобные размежевания в русском национализме также хорошо известны, чтобы лишний раз говорить о них здесь. Общие культурные и субкультурные интересы не обязательно предполагают единомыслие в вопросах веры. Таковы реалии нашей (да и не только нашей) эпохи.
2 - Другое «мыслепреступление», в котором обвиняют мерянских этнофутуристов – «смена существующей идентичности жителей областей Центральной России с далеко идущими политическими последствиями».
Вопрос лишь в том, что является идентичностью в окрестностях «Золотого кольца», и как вообще обстоят дела с идентичностью в масштабах всей России? Русской православной нации, какой её хотели бы видеть ревнители православия пока так и не получилось. Всеобщее воцерковление и покаяние народа, которое виделось единственным будущим из романтических 90-х годов, не состоялось. Люди, которых заочно записали в идеальную Святую Русь будущего, еще несколько десятилетий назад назывались многонациональным советским народом, и им непросто изжить установки и травматический опыт тех времён. Идентичность же, сформированная в постсоветской России, отражает все идеологические метания, которые наша страна прошла с 1991 года, до третьего президентского срока Владимира Путина. Она не является чем-то целостным, она синкретична и постмодернична.
Напротив, мерянский этнофутуризм предлагает целостный взгляд на прошлое великорусского народа и стремится укоренить идентичность русского человека его в изначальной географической территории, что и является патриотизмом в собственном смысле этого слова. Исторические финно-угорские народы, населявшие Центральную Россию, – фундамент, основа, на которой затем возникло Московское государство, развернувшееся через 700 лет в огромную страну между Атлантикой и Тихим Океаном. Обращение к этим основам, суть способ найти себя в мировоззренческой мешанине нашего времени и обрести твёрдую почву под ногами.
Озеро Неро у келии святителя Леонтия – вот крещальная купель Великой Руси, которая находится здесь и сейчас, в отличие от далёких вод Днепра и южных морей.
Мерянский этнофутуризм – отражение мировой тенденции, когда постижение родной истории и культуры от общенациональных границ идёт вглубь, открывая неведомые прежде локальные феномены. Ассоциации реконструкторов, краеведов, этнографов, художников, защитников культурного наследия, являются такими же равноправными участниками гражданского российского общества, как и крупные религиозные организации, какой является Русская Православная Церковь.
Предопределён ли конфликт между ними? Или он искусственно раздуваем отдельными деятелями?
Если смотреть официальные церковные документы и стенограммы выступлений видных представителей священноначалия, то там много сказано о необходимости диалога с различными общественными группами, о важности умения говорить на языке субкультур и слышать их. Выказывая своё отношение к религиозным практикам, неприемлемым для верующего христианина, православным вовсе не обязательно обвинять в антихристианстве целые культурные направления.
«Невольник – не богомольник» – говорят в церковном народе. Свой религиозный выбор человек всегда делает добровольно. Внешним стимулом для такого выбора может послужить добрый пример и пастырское попечение. Но еще никого не обратили ко Христу Спасителю разгромные памфлеты в стиле большевистской газеты «Безбожник» и тенденциозная аналитика с описанием всевозможных угроз, словно в публикациях советского общества «Знание». Трагикомично смотрятся те православные, которые по любым культурным вопросам стремятся выступать в роли общественных обвинителей. Словно они забыли, как совсем недавно в нашей стране общество порицало веру Христову, а безбожное коммунистическое государство работало над её искоренением.
Итак, мерянский этнофутуризм не является ни религиозным, ни политическим движением, но его последователей и всех православных христиан объединяет общая любовь и одна боль.
Путешествуя по Замосковному краю и Заволжью, по разным местам исторической Залессской земли, этнофутуристы – краеведы, художники, этнографы, археологи, следуют тропами преподобного Сергия Радонежского, и его святых учеников. Их отношение к родной земле напоминает преподобного Савву Сторожевского, для которого поросший лесом холм близ Звенигорода был подобен Раю Небесному насаждённому небесными цветами. Встречая на пути православные святыни, этнофутуристы с почтением относятся к ним, а к тем, на которых сейчас царит запустение, привлекают внимание общества.
В нашей литературе и публицистике сказано много слов о заброшенном Нечерноземье, о зарастающих лесом пашнях и исчезающих северных деревнях, о том, как наш современник стремится в большие города и в тёплые страны, не обращая внимания на родную землю. Мерянские этнофутуристы нашли свой способ вернуть Центральную Россию в современное культурное пространство единой страны, используя художественные средства и интернет-коммуникации.
Это ли не основа для начала плодотворного диалога этнофутуристов с православными верующими?
Марк Шишкин. Историк, публицист. Казань.
Фото: Владимир Куприянов, Андрей Малышев-Мерянин, Евгений Моргун, «Божья Нива»
