Почему проиграли белые?
В поисках ответа историки называют с десяток причин, но перечислить факторы — нетрудно. Сложней выделить из них главные, определяющие. То есть столь существенные, когда и одной-двух достаточно, чтобы прийти к результату.
Такой ответ в работе «Россия, умыта я кровью» дает Андрей Буровский. Точку бифуркации он видит в мае —июне 1919, когда Белая армия была в самой боевой форме. И перед ее стратегами встал вопрос: куда идти?
П. Врангель предложил идти в Поволжье, на соединение с Колчаком, чтобы, усилившись за счет оренбургских и уральских казаков вместе пойти на Москву. Он полагал — и оказался прав, что с Юга при том соотношении сил Москвы не взять. Но настоял А. Деникин. Причем и как полководец поступил неграмотно, разбив силы на три рукава — от Поволжского (Врангель) до Западного (через Орел, Курск, Тулу). Естественно, что с небольшой Кубанской армией, которая досталась Врангелю (15 тыс.) шансов пробиться на соединение с Колчаком не было никаких. Да и в принципе столь растянутый фронт был обречен на поражение.
Но стратегическая ошибка — лишь внешняя обертка куда более глубинной ошибки. Роковая слабость белого движения и самого Главнокомандующего лично была в том, что они игнорировали Основной вопрос — о земле. И в результате лишились крестьянской поддержки. Деникин считал, что политика — не дело военных. И его задача как полководца выиграть войну. А уж потом политики пусть разбираются, как дальше жить. Офицерский состав был разношерстный. Но тоже был приучен не рассусоливать о вопросах государственного управления и собственности, а исполнять приказы. Поэтому, в отличие от большевиков с их Декретом о земле белые ничего конкретно не обещали основному «электорату» — ни частной, ни общинной собственности. И снизу воспринимались как баре, которые, скорей всего, вернут себе помещичьи угодья.
Да и вообще Деникин вопросами административного управления всерьез заниматься и не умел, и не хотел. А ведь под белых оказалась огромная территория — почти в 1 млн. кв. км, которая требовала хотя бы элементарного обустройства. Но власти на местах, кроме военной, не было. А, следовательно, не было и прочного тыла, который мог бы производить и кормить себя и армию. То есть, не было в стане белых подобия государства — в отличие от большевистского, которое имело правительство и власть на местах, заботившихся о снабжении армии. Белые, будучи сами добровольцами, рассчитывали, что и помощь бизнеса и гражданского населения будет добровольная. Но это была наивная установка...
У Колчака зачатки государства были. Он даже налоги пытался собирать. Но там совсем другая песня. Там помещичьего землевладения отродясь не бывало, а земли было полно, и основная масса крестьян — зажиточная, по совковой терминологии — кулацкая. В малозаселенных краях они жили сами по себе. И государство им было не нужно — разве что как территория с городами, где можно было продать сельхоз излишки и купить соль, порох и что-нибудь из «мануфактуры». А в тот период Север, Сибирь и Д. Восток вообще распались на мини-вещь в себе, живущие по своим уставам и правилам. Вроде Советской республики Ефима Мамонтова на Алтае или Тасеевской республики Петра Щетинкина на Енисее. Служить под чьим-то началом- будь то красные или белые — они не хотели, и в военном отношении являли собою типичную махновщину — только в условиях тайги не столь мобильную, как на украинских степных просторах. Естественно, платить мзду — хоть деньгами, хоть натурой они не желали. Колчаковцы злились, отвечали репрессиями, что явно не способствовало надежности тыла. В сущности, Колчак был обречен на поражение, так как его государство развалилось еще до того, как потерпел военное поражение.
П. Врангель был оппонентом Деникина и считал, что в Гражданской войне выигрывает тот, кто грамотнее решает политические вопросы. Но его звезда взошла уже в фазе разгрома. И заниматься политикой у него уже не было ни места, ни времени.
Подписывайтесь на канал Руфабулы в Telegram, чтобы оперативно получать наши новости, статьи и мнения.
