Культура

Неуловимый совок

Неуловимый совок

Одной из проблем советского кинематографа было неумение представить западного человека с его страстями и запросами, то есть адекватно. Жванецкий над этим подсмеивался: «Мне по делам в Париж, срочно!» Получилось неубедительно, сквозь пелену марксистко-ленинской пропаганды Эйфелева башня не проступала. А если проступала, то все равно больше походила на Спасскую.

Сегодня, четверть века спустя после начала перестройки, беда другая: современные актеры совершенно не могут сыграть советских людей. То есть, казалось бы — вот она, советская жизнь, близка как локоть; да и российская, как мы видим, построена на советской словно косточка, запакованная в мякоть российского авторитарного псевдо-капитализма; но советского человека изобразить достоверно не получается.

Последний раз я в этом убедился, посмотрев первые серии фильма, основанного на прозе писателя-деревенщика Федора Абрамова «Две зимы и три лета». Абрамов, не упомянуть об этом нельзя, имеет, увы, далеко не безупречную репутацию: ему, несколько раз раненому фронтовику и следователю печально знаменитой контрразведки «Смерш», посчастливилось после войны учиться на филологическом факультете Ленинградского университета, где как раз в это время преподавали знаменитые филологи Борис Эйхенбаум, Виктор Жирмунский, Марк Азадовский, Григорий Бялый, Григорий Гуковский. Ставший после окончания университета аспирантом молодой коммунист Абрамов принял участие в компании разоблачения своих учителей как «низкопоклонцев перед Западом и безродных космополитов», на чем сделал первоначальную карьеру.

Казалось бы, дела давно забытых дней, не имеющих непосредственного касательства к сериалу на тему советской деревни, который снят по роману, написанному уже совсем в другое время, после оттепели, когда самому автору не было нужды припоминать недостойное поведение в молодости. Но в нашей жизни все взаимосвязано.

Вот спустя более чем полвека после написания романа режиссер, жалующийся, правда, что его фильм порезали, ставит перед актерами задачу воплотить советскую деревню в роковом 1942. Актеры усердно окают, пытаются передать северный диалект, будто учатся правильно произносить поговорку: «Отец Онуфрий, обходя окрестности Онежского озера, обнаружил обнаженную Ольгу». Но дело, в действительности, не в говоре и не в новорусской ухоженности актрис, тщетно пытающихся изобразить убогих советских колхозниц во время войны. А в том, что советская жизнь (и жизнь самого автора романа об этом свидетельствует) — это особенная комбинация обмана и самообмана, страха перед властью и наигранного (хотя почему наигранного?) высокомерия, предательства и пресмыкательства, внезапной доброты и беспричинной злобы, унижения у начальства и унижения других, — мол, у советских особенная гордость.

Это было сплавлено, сдавлено, соединено так, что не разнимешь, и сыграть это так же трудно, как понять: а что это было (есть и будет)? В чем наша беда, которая никуда не ушла? Где истоки того разделения, когда половина страны сидела, а другая половина сажала? И мы, так получается, наследники тех, кто выжил, кто сажал, молчал, не видел, не слышал, ничего не знаю. И сыграть это получится, когда совок станет чужим, историческим, нелепым и страшным, когда он будет пережит и осмыслен, как собственное соучастие. А пока он свой, словно домашние шлепки, так и получается: «по делам, в Париж, срочно — трудодни и ватник получить».

15 704
Михаил Берг

Читайте также

Культура
Левиафан-то ненастоящий!

Левиафан-то ненастоящий!

Андрей Звягинцев снял соцзаказ «на потребу», с обязательными в таких случаях атрибутами типично российского «нового» кино — много водки, очень много водки, еще больше водки, разруха, беспредел, невнятный секс, попЫ, менты, здесь_жить_нельзя. Сегодня отечественный кинематограф поляризировался в двух ипостасях — либо глянцевые, безмозглые ленты на тему «Великой победы», спецназа, камеди_клаб, либо «чернуха», отправляемая на фестивали.

Аркадий Чернов
Общество
«Русская идея» как зеркало большевизма

«Русская идея» как зеркало большевизма

После революции разные апологеты «русской идеи» получили удобный повод развести по разные стороны баррикад красивые теоретические построения русских философов-богоискателей и социальные эксперименты коммунистических вождей. Но так ли это на самом деле?

Олег Носков
История
Серийные обманщики предтеч

Серийные обманщики предтеч

В предметном проектировании нового общества Ленин ненамного обогнал «директора» своей научно-политической школы. Маркс, как мы знаем, положив все зрелые годы на отрицание частной собственности и ее владельцев плюс превознесение «могильщика буржуазии», так и не обмолвился о том, что и в какой последовательности желательно построить на месте разрушенного.

Михаил Глобачев, Виктор Бондарев