О стране, где сигареты дешевле школьного завтрака
Реакция курильщиков на вторую волну антитабачной истерии в России была, как и при первой волне, слабая. Самые изощренные умы сводили набор аргументов против российского smocking ban к нехитрой достоевщине.
«Полюбите нас черненькими — беленькими нас каждый полюбит». Достоевского актуальным колером подкрасила давным-давно Татьяна Толстая —
Никто не пожалеет, никто не потерпит нас, не полюбит нас черненькими, прокопченненькими, никто не признает в нас право быть другими, любить другое, зависеть от своих демонов, не от общепринятых. Не избегнешь ты доли кровавой, что земным предназначила твердь. Но молчи! — несравненное право самому выбирать свою смерть.
С тех пор в сфере саморефлексии курильщиков мало что изменилось: все их претензии к государству сводятся к сомнительному праву самим выбирать свою смерть.
Вот и коллега Дмитрий Кириллов пишет о муках и терзаниях курильщика, выгнанного из кафе на улицу. Что ж, наркоманов тоже понемногу вычищают из притонов. Разве были возражения?
Дискурс критиков закона крайне незамысловатый: бедные курильщики, притесненные, можно даже сказать, вытесненные с основной сцены жизни, вынуждены встать, как один, против государства и вести заведомо провальный бой с системой.
Мало кто обращает внимание на главное: курильщики оттого и мечутся, что закон недейственный.
Фикция. Пыль, пущенная нашей властью в глаза так называемой прогрессивной общественности.
Общественность эта в лице современной молодежи и крепкого среднего класса хочет чего? Чтобы в России совсем не курили, или — курили по-прежнему, но смертельно боялись?
Закон наш и в прошлогоднем его варианте, и в нынешнем не направлен против курения. Я курила девять лет, бросила год назад, однако и до, и после отказа от сигарет я убежденно повторяю: против курения есть только одна сила — деньги. Как курильщик, я точно знала: какие бы уловки ни придумывало государство, какие бы законы ни принимало, о его реальной готовности бороться с курением говорит только одно — стоимость сигарет. Если бы я не бросила курить сама, а должна была бы сделать это под давлением государства, то отказаться от сигарет меня заставила бы только огромная цена на них.
Пока пачку сигарет на сэкономленные от завтраков деньги может купить первоклассник, все остальные меры — одна большая коррупция. Даже при цене пачки сигарет в 45 рублей любая социальная реклама — это процеживание денег сквозь бюрократическое сито, а запреты на курение в общественных местах — создание видимости заботы. Российский режим силится быть современным и рукопожатным, однако только в случаях, когда имиджевый флер не требует много затрат.
Что мешает государству повысить акцизы на табак с сегодняшних 16 до 150 рублей? Представим, что в месяц в России купили миллиард пачек сигарет. Казна, в идеале, получит с продаж 16 млрд акциза. Неплохо. А теперь представим, что цену пачки сигарет резко подняли до 185 рублей, из которых 150 — акциз. Предположим, треть курильщиков моментально перестанут покупать сигареты: бросят курить, перейдут на самосад, начнут заказывать в интернете сырой табак. Даже с оставшихся курильщиков государство получит почти 100 млрд акциза. В течение года акциз можно поднять на 30 рублей, через год — еще на 30. С учетом инфляции и жадности бизнеса цена пачки за два года может вырасти до 280 рублей. Курить к тому времени продолжит примерно половина от первоначального числа курильщиков. Выгода для бюджета бесспорная.
Однако наше государство на такие легкие деньги не соблазняется, потому что государства как единственного и безусловного бенефициара налогообложения в России нет. Есть бюрократический аппарат, который точно знает, что 100 млрд рублей на 140 млн человек — это бессовестно мало. Под табачным лобби во всем мире принято подразумевать коррупцию, ибо оно всегда наносит удар по казне, обогащая лишь карманы лоббистов. Сколько нужно человек, чтобы пролоббировать перенос повышения акцизов на табак? 20? 30? 50, включая Самых Главных? Не 100 миллиардов, а, скажем, десять, им хватит. 10 млрд рублей лоббистам. Табачная промышленность только по итогам первого месяца имеет 90 млрд рублей сэкономленных денежных знаков. Бюджет не получает ничего.
Что за страшная сила заставляет контролирующие органы врать, будто повышение акцизов породит контрафактный рынок, который ни одна полиция не сможет побороть? Сколько нулей у силы? Где эта полиция, что опровергает всемирный опыт и объявляет контрафакт заведомо непобедимым врагом?
Эта страшная сила с неизвестным числом нулей и есть первая помеха борьбе с курением. От повышения акцизов страдают лишь курильщики и производители табака. У курильщиков нет механизма противостояния антитабачным законам. Следовательно, им противостоят промышленники.
Вторая помеха в деле борьбы с курением — популизм. Повышение цены на пачку сигарет хотя бы до 150 рублей — это крайне непопулярная мера, которая одна может вызвать больше массовых протестов, чем все выборы за последние 25 лет, ведь повышение цены на сигареты коснется почти каждой семьи.
Здесь и видна вся мерзость любого популистского режима: он готов держаться за власть над толпой ценой жизни самой толпы.
Борьба с курением пока остается непопулярной мерой, как непопулярным было в свое время запрещать наркотики, изымать с продовольственных полок одеколон «Тройной» и сворачивать продажу денатурата под видом жидкости для разведения огня.
Человек глуп и слабохарактерен. Если бы не политическая воля отдельных лидеров, человечество, не успев исколоться героином, обкурилось бы насмерть опиумом.
У государства есть обязанность путем непопулярных решений оберегать население от преждевременной смерти. Когда люди погибали от купленного в магазине денатурата или «крокодила», вина за их смерти лежала полностью на государстве, так как государство всегда обязано подстраховывать глупого обывателя — оно не имеет права рассчитывать на сознательность граждан. Гражданин платит деньги в казну, чтобы не думать. На это деньги гражданина должны охранять минобороны, учить минобразования и защищать, как в случае с курением, Роспотребнадзор, Росздравнадзор и ФАС.
Наше государство в постсоветское время никогда не защищало население от предсказуемой смерти. Вместо выполнения своих обязанностей оно стригло деньги с алкоголиков и наркоманов, выжидая, когда население само себя защитит. Наши антинаркотические, антиалкогольные и антитабачные законы всегда принимались дозированно, с большим опозданием от общественного мнения и с минимальными коммерческими потерями. Их принимали, когда дальнейшая спекуляция на пороках становилась невозможной из-за роста в стране числа прогрессивно мыслящих граждан. Денатурат пропал с полок универмагов, когда россиянам уже вовсю давали ипотеку. Водку рекламировали еще при Медведеве. Кодеиносодержащие препараты изъяли из свободной продажи, когда анекдоты про российских дезоморфинщиков и «детей Голиковой» появились в Алабаме. Однако и здесь чиновники не упустили ни пяди плодородной почвы: Госнаркоконтроль был лишен права самостоятельно составлять протоколы на аптекарей, которые торговали кодеином — это дело доверили полиции, а она спешить не любит. Кроме того, в утешение наркоманам в аптеках оставили сиропы от кашля для варки «винта» и капли для проверки глазного дна: их используют только в офтальмологических кабинетах и в притонах. Государство нехотя освободило кодеиновую поляну, но крепко держит рынок сбыта других готовых наркотиков и прекурсоров.
Борьба с курением идет ровно так же. Государство медленно и очень неохотно принимает очередные антитабачные законы. Их тексты предельно взвешены и преследуют одну единственную цель — выиграть максимальное число имиджевых очков при минимальных финансовых потерях. Заметьте, что уже во время обсуждения антитабачного закона «Донской табак» по контракту с британской Innovation Tobacco Company выпустил линейку молодежных и детских сигарет, завернутых в красочную упаковку. Сигареты рекламировала задорная девчушка с мороженым и слоганом «Если сильно хочется, то можно». Заметьте, что в самой Британии за такую рекламу места под солнцем лишились бы не только смекалистые владельцы фабрики, но и все те, кто брал от них деньги.
Наше государство одной рукой разрешает детские сигареты, а другой — подписывает запрет на курение в общественных местах, от которого ни оно само, ни табачные производители не теряют ничего. Ни рубля, ни цента. От шквала бессмысленной социальной рекламы и пугающих картинок на пачках сигарет государство и табачные промышленники тоже ничего не лишатся, следовательно, и эта мера — обманная. В США, кстати, на которые наши чиновники еще недавно так живо оглядывались, в 2012 году запретили печатать на сигаретных пачках фото легких курильщика и прочих последствий курения. Запретили, потому как мера неэффективна и ничего, кроме стресса, курильщику не приносит.
В западных странах, где с курением борются не для проформы, принят совершенно иной взгляд на проблему. Там говорят: если пачка сигарет оказалась в руках человека, это уже вина государства. Значит, сигареты были слишком доступны, дешевы, красиво оформлены, что, наконец, до человека не достучался нужный чиновник и не рассказал о вреде курения, что он не был охвачен программой просвещения курильщиков, не смог воспользоваться правом на одну бесплатную попытку бросить курить при помощи врача (в Британии каждому дают пластыри на один полный курс отказа от табака). Что бы ни привело человека к сигаретам, государство всегда будет виновато, потому что наркотики, денатурат и никотин — это безусловная сфера ответственности государства.
Наше государство выжимает из сигарет последнюю выгоду. Вернее, государство как раз и не получает никакой выгоды — ее имеет лишь бюрократический аппарат. Бедное население так и остается бедным. Еще и с раком легких.
Искоренение бедности — это третий фактор успешной борьбы с табаком. Бедная страна всегда будет запиваться, закуриваться и закалываться. Социальная реклама в бедной стране — всего лишь повод разворовать денег на размещении госзаказа. Такая реклама в стране, где сигареты доступны даже бездомному, есть преступление, ибо вгоняет человека в стресс. Социальная реклама часто показывает беднякам выдуманный выход, которого у них в реальности нет. Реклама не предлагает взамен сигарет и водки ничего и этим раздражает. А запрет на курение в кафе и общественных местах лишь плодит бедняков: при повальной табачной зависимости «некурящие» кафе не смогут конкурировать с другими местами досуга, например, закоулками и лавочками. Владельцы мелких забегаловок потерпят чудовищные убытки, потому что курильщик никогда не бросит курить ради кафе — он лучше станет ужинать дома.
Антитабачный закон в России — долгоиграющее лицемерие. Очень простецкое, без изысков и экивоков. Это — подачка прогрессивным представителям общества. Как госпожа Голикова кидала нам со своего стола подачку в виде роликов о вреде наркотиков вместо их запрета, так теперь нам подсовывают картинки о вреде сигарет вместо того, чтобы сделать их недоступными.
Сплошное бесстыжее лицемерие. И журналисты, которые называют антитабачный закон «сверхжестким», тоже лицемеры. Они либо не читали закона, либо не курят, либо пишут под диктовку профильного комитета Госдумы.
В стране, где сигареты дешевле школьного завтрака, никаких сверхжестких антитабачных законов быть не может. Это главное правило, все остальное — одна кромешная достоевщина.
