Выстрел Принципа
Первая мировая была неизбежна, говорят нам учебники, базирующиеся еще на трудах историков марксистской школы — человеческий фактор они отвергали, фактологию считали второстепенной, все войны у них объявлялись неизбежными, т.к. «производственные силы», «борьба империалистов за рынки сбыта» и тому подобное... Попробуйте где-нибудь найти причину начала Крымской войны — практически нигде она не указана, точнее, объясняется вышеприведенными концептуальными обобщениями. Причиною же был конфликт императора Николая I с Францией за контроль над Храмом Гроба Господня. Николай I выступал как защитник и покровитель всех восточных христиан, а Франция — как покровитель Оттоманской империи.
Вопрос о виновниках и зачинщиках Первой мировой, по выражению отечественного историка Анатолия Уткина, «увял» после того, как германский историк Ф. Фишер в 1967 году призвал не заниматься примитивной хронологией (кто первым начал мобилизацию, объявил войну, грозил «штальрингом» и прочее), а обратиться к целям воюющих сторон. Сугубо наступательными и агрессивными, четко выраженными и национально признанными они были только у одной державы, и этой державой был Германский Рейх Вильгельма II. Однако формальным поводом и причиной цепочки событий, повлекших начало боевых действий, вылившихся в Мировую войну, стал выстрел чахоточного сербского студента из Сараево Гаврилы Принципа. Но давайте рассмотрим это событие в контексте того времени, постаравшись абстрагироваться от нашего знания событий последующих 100 лет, и попытаемся взглянуть на это так, как это видели тогда мирные европейские обыватели.
Целое поколение до этого Европа жила мирно. Последние крупные войны — Австро-прусская 1867 года и Франко-прусская 1870 года, где, кстати, сражался добровольцем молодой выпускник военной академии Сен-Сир и наследник изгнанной сербской династии Карагеоргиевичей — Петр, будущий король Петр I (Петар Први), о котором мы поговорим позже. Уже в начале ХХ века были война Русско-японская, боксерское восстание в Китае, Англо-бурская война, но все это так далеко от Европы, эти окраинные колониальные войны никак по сути не задели мирных обывателей континента. Ах да, была еще одна война на окраине, весьма важная для нашего повествования — Русско-турецкая 1877 — 1878 годов. Ее блестящие для нас результаты были нивелированы на Берлинском мирном конгрессе.
Но Сербия, бывшая до этого вот уже 60 лет фактически независимой, на этом конгрессе получила и формальное признание своей независимости. Это значило, что самая западная провинция Османской империи — Босния и Герцеговина оказалась отрезанной от остальной части империи. Этим воспользовалась Австро-Венгрия, чьи земли со всех сторон окружали Боснию, австрийцы ввели туда свои войска и объявили о протекторате над этой турецкой провинцией. Это событие и предопределило выстрел Гаврилы Принципа через 36 лет.
Весь XIX век Османскую империю во главе с некогда блистательной Портой сотрясали перевороты, восстания, поражения в войнах. Некогда ударная сила султана — корпус янычар — поднял в 1826 году мятеж и был разгромлен, а потом запрещен. Оставшиеся янычары затаились или же откатились на окраины империи, где превратились в банды башибузуков — грозу христианского населения империи. Турцию в Европе называли «тяжелобольной» и ее территории рассматривали исключительно как наследство, которое надо переделить между великими державами. Уинстон Черчилль так отреагировал в 1914 году, когда услышал доводы в пользу защиты «турецкого наследства»:
Мы обязаны взять под свою опеку неэффективную отсталую нацию, которая владеет самыми плодородными землями на свете. Наступило время лишить ее огромных территорий.
Век османского халифата был на исходе. В 1908 году в стране произошел переворот. Партия «Иттихад» («Единение и прогресс») при поддержке армянского «Дашнак Цутюн» свергла султана Абдул-Гамида, которого 10-ю годами ранее кайзер Вильгельм II уверял, что он его «друг навсегда». «Иттихадисты», в истории получившие название младотурок, провозгласили султаном Мехмеда Решада V — реальную же власть захватил Триумвират — Энвер-паша, Талаат-Паша и Джемаль-паша. В этих условиях Австро-Венгрия и решила формально присоединить Боснию и Герцеговину, которую вот уже 30 лет в реальности администрировала.
Было объявлено об аннексии Боснии, позже этот факт сыграет серьезную роль на процессе над Гаврилой Принципом. В ответ на аннексию, Сербия объявила мобилизацию, Австро-Венгрия также приготовилась к войне, а кайзер Вильгельм II потребовал от Николая II — своего «кузена Ники» — надавить на Сербию и признать аннексию. В письме к матери Николай II так объяснил суть этого кризиса:
Германия сказала нам, что если мы не согласимся на аннексию, последствия будут очень серьезными и труднопредсказуемыми. Поскольку дело было изложено так прямо и недвусмысленно, нам не оставалось ничего иного, как проглотить свою гордость и согласиться. Но германские действия в отношении нас были настолько брутальными, что мы этого не забудем.
Напомню, что Россия в этот момент только вышла из революционной смуты 1905-1907 годов и совершенно еще не оправилась от поражения в Русско-японской войне. Сербии пришлось прекратить мобилизацию и смириться с аннексией Боснии.
Любопытно, что еще за 5 лет до этого Сербия официально была союзником Австро-Венгрии. Весь XIX век в Сербии чередовались две династии — Карагеоргиевичей и Обреновичей, потомков руководителей Первого и Второго сербского восстаний против Турции в начале XIX века. Обреновичи ориентировались в основном на центрально-европейские государства. Князь Милан Обренович в 1903 году был крайне непопулярен в обществе, в том числе среди офицерства. Всеобщее возмущение вызывал его роман и брак с Драгой Машин, женщиной старше Милана на два десятка лет, когда-то служившей его няней. Офицерский корпус откровенно презирал князя Милана по целой совокупности причин, где морганатический брак был ключевой. Группа решительных курсантов офицерской школы в Белграде во главе с Драгутином Дмитриевичем решили изменить историю своей страны. Группа из десятка курсантов ворвалась во дворец (скромный особняк по российским меркам) и зарубила князя Милана, его супругу и их детей.
Династия Обреновичей была полностью уничтожена, теперь у сербов осталась лишь одна династия — Карагеоргиевичей, наследников Черного («Кара» по-османски) Георгия, руководителя Первого сербского восстания. На престол был возведен его внук Петр (Петар) Карагеоргиевич, зять черногорского короля Николы, чьи две дочери были замужем за российскими великими князьями. Историю отношений короля Петра и Драгутина (Аписа) Дмитриевича еще предстоит исследовать, но очевидно, что, несмотря на значительную разницу в возрасте (Петр был на 2-3 десятилетия старше Аписа), Дмитриевич играл в Сербии значительную роль, возглавляя партию «Ястребов». По свидетельству Василия Штрандмана (в 1914 году бывшего и.о. российского посла в Белграде, чьи воспоминания совсем недавно были обнаружены в одном из архивов русской эмиграции в США и опубликованы в 2011 году только на сербском языке в Белграде), как-то ему довелось стать свидетелем разговора короля Петра с сыном — престолонаследником Александром. Выстрел Принципа уже прозвучал, но боевые действия еще не начались. Российский министр иностранных дел Сазонов настаивал на сдаче страны и отступлении армии, мотивируя это тем, что на последующем европейском мирном конгрессе подобное поведение позволит возбудить жалость и сочувствие великих держав по отношению к Сербии. Настолько тогда в Петербурге не понимали сербских реалий. Король Петр объяснял сыну, что если белградские «ястребы» во главе с Аписом заподозрят их в слабости, то их ждет судьба Обреновичей, т.к. «Апис служит Сербии, а не династии». Кстати, гибель Обреновичей оказала очень тягостное впечатление на Николая II, он страшился подобной участи, часто возвращался к этой трагедии в своем дневнике, переписке с супругой Александрой Федоровной и даже в письмах к «кузену Вилли» — кайзеру Вильгельму II.
Войны в Европе не боялись. Слишком давно и благополучно жил в мире Старый свет, ужасов войны почти никто не помнил, границ внутри Европы практически не существовало — паспорта в поездах проверяли эпизодически кондукторы, вместе с проездными билетами. При этом уже появились пулеметы, аэропланы, автомашины, колючая проволока. Уже были и первые концлагеря — англичане сгоняли в них мирных буров в ходе подавления восстания в Трансваале и Оранжевой республике. Человеческий разум устроен так, что он неспособен всерьез опасаться того, чему ранее не было примеров. Примеров глобальной позиционной войны с сотнями километров окопов, сплоченной линей фронта, глубоко эшелонированной обороной с применением всех даров научно-технического прогресса просто не было.
Поэтому «ястребы», существовавшие в каждой из европейских стран, с большим трудом уравновешивались более расчетливыми, а потому более осторожными «голубями». В Сербии это был премьер-министр Никола Пашич, балканский Уинстон Черчилль. В России — Столыпин. Но сил, выступающих «за» войну, было значительно больше, при этом войну они представляли краткосрочной — ну, в крайнем случае, полгода — год и в целом в формате XIX века. Это видно по пехотным уставам — пулеметы уже появились, а окапываться ни один европейский устав не предписывал, не было понятий цепи, перебежек. Наоборот, наступать предписывалось в плотно сомкнутом строю. Как гласит мудрость — каждый генерал готовится к прошедшей войне. Так, французский маршал Жоффр отказывался пользоваться телефоном. Британский фельдмаршал Хейг считал пулемет «оружием, которое незаслуженно пользуется высоким авторитетом». Другой британский полководец — Китченер, командовавший экспедиционным корпусом во Франции, считал танк «игрушкой». Даже в авиации перед войной смысла не видели — Фердинанд Фош, впоследствии генералиссимус Франции, в 1910 году говорил офицерам, что нет ничего более смехотворного, чем идея использования самолетов в военное время: «авиация на войне — не более чем спорт».
И все же. Была ли возможность избежать войны? Я думаю, да. Если бы в Сараево не прозвучал выстрел, война могла не начаться. Простой пример. Третья мировая была неизбежна в течение 40 лет. Карибский кризис со 100-процентной вероятностью должен был ее спровоцировать. Но Третья мировая всех обманула и не началась. А в 1914 году заинтересованных сторон в выстреле Принципа было так много, что шанс избежать его был очень мал. Но он был. Впрочем, обо все по порядку.
Не сумев начать войну с Австро-Венгрией, белградские «ястребы» повернулись в другую сторону — на еще более ослабленную революцией «младотурок» Османскую империю. Я сознательно избегаю термина «Турция», т.к. то, что мы сейчас называем Турцией, совсем не равно Османской империи, Халифату, во главе которого стоял глава всех мусульман мира — султан. На каком языке тогда говорили в этой стране? На оттоманском (или османском). Сегодняшний турецкий лишь на 10% по своему вокабуляру совпадает с тогдашним османским. Письменность была на основе арабской графики, а не латиницы, как сейчас (ее ввел Мустафа Кемаль в 1924 году — отец турецкой республики и турецкой политической нации, первый турок, получивший фамилию «Ататюрк», то есть — отец турок или тюрков). Кто был полноценным османом? Любой мусульманин, подданный султана, вне зависимости от своего этнического происхождения. Все янычары были османами, хотя по происхождению они были христиане — сербы, греки, болгары, румыны, но, как говорят на Балканах, их потурчили. Сделали турками, т.е. заставили принять магометанство (а выйти из него было уже нельзя, это каралось по законам Шариата смертной казнью и эта норма строго соблюдалась до самого конца Османской империи). А неполноценными подданными султана была христианская райя, которая и называла османов «турками».
Русский доброволец в черногорско-турецкой войне 1876-1878 годов описывает осаду крепости и перекличку черногорцев с турками: «Сдавайтесь, турки!» — «Турки не сдаются» — они разговаривали на одном языке, потому что основная масса «турок» в европейской части империи, по сути, была потурчинцами, и османского языка не знала, либо же знала слабо и в повседневной жизни применяла все равно свой родовой язык, т.е. в данном случае — сербский. Сегодняшние «бошняки» или боснийские мусульмане — это как раз такие потурченцы, чье самоназвание вплоть до середины ХХ века было «турки». Поэтому по мере освобождения сербских, болгарских, греческих земель в начале ХХ века многие деревни и даже городки в один день сбрасывали маску «верных султану османов» и снова становились православными сербами, греками, болгарами, которые зачастую в течение сотен лет были крипто-христианами, вынужденными притворяться магометанами. Аналогичный процесс был в Испании и Португалии с крипто-иудейскими общинами, которые, спасаясь от Инквизиции, были вынуждены мимикрировать и сотни лет притворяться «добрыми католиками». Последняя община крипто-иудеев раскрылась только в 1986 году в португальском городе Белмонти.
Белградские «ястребы» ударили по вековечному врагу — Турции. В 1912 году гражданская война, порожденная переворотом младотурок, ослабила Османскую империю, а конфликт с Италией за Триполитанию (Ливия) создавал уникальные условия. МИД России пытался остановить Сербию. Но при поддержке Черногории, Болгарии и Греции она ощущала в себе силы сокрушить турок. В сентябре 1912 года Балканская лига начала военные действия. Сербская армия освободила Косово и Метохию, впервые с поражения войск князя Лазаря в 1389 в Косовском бою, вооруженные сербы ступили на косовскую землю. Была освобождена древняя столица, царский град — Призрен. Населенный «турками» Санджак, лежащий между Черногорией и Сербией, был взят, теперь у Сербии и Черногории наконец-то появилась общая граница. Вся Старая Сербия была освобождена от османской 500-летней оккупации. В ноябре Стамбул под ударами Балканской лиги, ощущая угрозу уже и столице, запросил помощи великих держав. Австро-Венгрия объявила мобилизацию. Боевые действия пришлось прекратить, а в Лондоне была созвана международная конференция. Портов на Адриатике Сербия не получила — Австрия, Италия и Германия сумели вновь навязать свою волю России и Франции, хотя настроения французского президента Пуанкаре были очень воинственны.
Территория Сербии увеличилась более чем на 40%. Причем население их было весьма разнородным — не только сербы, но и «турки», арнауты (албанцы). А главное, эти земли были куда более отсталыми, чем предвоенная Сербия. Предстояла тяжелая работа по интеграции этих территорий и правительство Николы Пашича активно за неё принялось. Но на сопредельных османских территориях царил хаос — разлагающаяся страна порождала шайки башибузуков и арнаутов, которые терроризировали христиан, оставшихся на их территории, а нередко совершали набеги и на вновь присоединенные сербские земли.
В этих условиях соратник полковника Дмитриевича «Аписа», который к тому времени возглавил военную разведку, майор Танкосич, открыл в стране сеть лагерей, где готовили из молодых юношей — добровольцев 15-16 лет — «комитов» — партизан-диверсантов. Их забрасывали на ту сторону границы, где они боролись с башибузуками и арнаутами, платя им той же монетой. Сербский монах Каллист, ученик епископа Николая (Велимировича) в своих воспоминаниях описывает один из таких лагерей и свой боевой путь — он воевал без перерыва с 1912 по 1919 год. Чуть позже майор Танкосич сыграет важную роль в подготовке выстрела Принципа. К этому времени сербские «ястребы» во главе с полковником Аписом стали известны как «Черная Рука». В российской историографии их обычно называют «тайная организация», но это не совсем точно. Об их существовании было известно всем, они даже издавали газету «Пьемонт», чья подшивка ждет российских исследователей в белградских архивах.
В 1913 году Сербия не смогла договориться с Болгарией о разделе Македонии, территории очень интересной, на тот момент примерно на 50% населенной «турками» и арнаутами. Оставшиеся 50% славян преимущественно были крестьянами, чей диалект был чем-то средним между сербским и болгарским языками. Таким образом, на тот момент славянское население Македонии могло стать как сербами, так и болгарами. Тех же, кто определялся как этнический македонец, на тот момент было крайне мало. Даже сегодня, спустя 100 лет, еще рано говорить о формировании македонской нации, хотя сегодня это народ с оформившимся языком, идентичностью и церковью, пусть и непризнанной (Македонская Православная Церковь неканонично отделилась от Сербской Православной в 1967 году). Но до сих пор македонцы живут между двумя полюсами притяжения — Белградом и Софией.
Разразилась еще одна балканская война, теперь против Болгарии выступили вместе с Сербией и Черногорией Румыния, Греция и даже Порта. В течение месяца Болгария была разбита и высокомерному царю Фердинанду, который, по свидетельству Василия Штрандмана, не стеснялся именовать своих подданных-болгар скотом — сам царь был немецких кровей, пришлось капитулировать.
Таким образом, по итогам двух войн сербские «ястребы» получили опытную, обстрелянную армию с высочайшим боевым духом победителей, а сами они еще более укрепили веру в собственные силы, решительность и порыв. Извлекла сербская армия и чисто прагматические уроки — к началу 1914 года оружейный завод в Крагуевце наладил производство ручных гранат, которыми теперь были вооружены все сербские солдаты. Ни одна европейская армия к началу Первой мировой не имела ручных гранат на вооружении, их лишь готовилась принять на вооружение Русская императорская армия (РИА). В основном же, ручная граната считалась оружием опасным, и доверяли её только профессионалам, то есть саперам, которые сами же для себя их и изготавливали.
В этих условиях полковник Апис вновь обратил взгляд на Австро-Венгрию. Теперь и она казалась ему по зубам. Что мы знаем об Австро-Венгрии? В основном, она знакома нам по «Похождениям бравого солдата Швейка» чешского писателя Ярослава Гашека. Сегодня Австро-Венгрию удостаивают исключительно негативных эпитетов — и «дряхлая», и «тюрьма народов». Легко ругать несуществующую страну, у которой нет правопреемника, который мог бы за нее заступиться. В 16 — 18 веках именно империя Габсбургов встала на пути находившейся в расцвете сил Османской империи. Именно во владениях Габсбургов спасались сербы от террора османов. В 1690 году патриарх Арсений Чарноевич возглавил исход сербского народа из Косова и Метохии на север, в христианские земли. Сербы населили Срем, Банат, Бачку. Сербский город Сентендре возник в 20 км севернее нынешнего Будапешта.
Сербами укомплектовали Габсбурги Военную границу — границу Австрии и Османской империи. Сербы-граничары несли службу — аналог службы наших казаков — на территории нынешней Хорватии, охраняя покой Европы от экспансии Халифата. В 1848 году в многонациональной Австрии началась гражданская война — амбициозное венгерское дворянство добивалось равных прав с немецко-австрийской элитой. Восстание было подавлено — с одной стороны инициативу проявил хорватский бан Елачич, приведший на усмирение Венгрии хорватов и сербских граничар. С востока вошли русские войска — император Николай I выполнил обязательства, которые взяла на себя Россия в рамках Священного Союза, образованного после разгрома Наполеона. За это Николай получил прозвище «жандарм Европы». В ходе смуты в Австрии появился и современный автономный край Воеводина. Крупнейший город Срема, резиденция Карловацкой патриархии (до 1920 года у сербов было 2 церкви — одна на территории Австро-Венгрии, вторая на территории собственно Сербии, после окончания Первой мировой и образования Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев церкви были объединены в единую, поместную Сербскую Православную Церковь) Сремски Карловцы — отразил нападение венгров, когда сербские ополченцы победили в сражении на окраине города. После этого патриарх Райачич собрал народный сход, на котором было заявлено о формировании Сербского Воеводства в составе Австрии.
Но венгры были услышаны. Несмотря на то, что восстание было подавлено, Дунайская монархия трансформировалась в Дуалистическую монархию под властью одного императора. Теперь все земли Австро-Венгрии были разделены на Цислейтанию и Транслейтанию, подчинявшихся соответственно либо Вене, либо Будапешту.
Продолжение следует...
