Каким будет конец России?

Европейский костюм невысокого господина был столь же безупречен, как и его английский. Никаких маоцзедуновских френчей. Больше всего гость походил на профессора — одного из многих профессоров американских университетов, носящих фамилию Ли, Ван или Сяо. И мягкой неторопливой манерой речи он тоже напоминал преподавателя, чья задача — донести мысль до всех студентов, включая и не самых сообразительных.

— Прошу вашего позволения, уважаемые господа, говорить откровенно, — произнес он.

— Ради этого мы здесь и собрались, — ответил высокий темнокожий джентльмен, скрывая за традиционно радушной улыбкой некоторую нервозность.

Гость коротким поклоном поблагодарил его и продолжил:

— Полагаю, все мы сходимся во мнении, что Россия в последнее время превратилась в проблему для мира. В серьезную проблему. Причем в первую очередь как раз для европейских государств — ну и, как следствие, для их американских союзников...

Кое-то из присутствующих недовольно поерзал, но вслух ничего не сказал.

— Беда даже не в ее реваншизме и экспансионизме самих по себе, — продолжал гость. — Бела в том, что Россия, как уже было сказано, совершенно утратила связь с реальностью. А потому любые рациональные доводы и даже экономические меры, на которые традиционно полагаются политики Запада, применительно к России не работают и работать не будут. Путин не остановится. Любое давление воспринимается им как вызов, любой компромисс — как признак слабости, любое перемирие — как плацдарм для дальнейшего наступления, а любой договор с Россией, как вам известно, не стоит бумаги, на которой он написан. Проблема России не может быть решена дипломатическим путем.

— Мое правительство придерживается противоположной точки зрения, — резко произнесла немолодая дама с отвислыми щеками.

— Да, это то, что вы вынуждены говорить своим избирателям, — нимало не смутившись, покивал гость. — Мы понимаем, что народы Запада очень не хотят воевать. И мы, со своей стороны, приветствуем и понимаем такую позицию. Как вам, без сомнения, известно, уважаемые господа, политика Поднебесной Империи всегда отличалась миролюбием. За исключением прискорбных периодов междоусобиц, Китай неоднократно становился объектом иноземной агрессии — в том числе и со стороны России — но сам не вел завоевательных войн. Напротив — мы даже выстроили Великую Стену, чтобы защититься от нашествий извне. И руководство Китайской Народной Республики следует этой миролюбивой традиции...

Кто-то неразборчиво буркнул себе под нос, но гость расслышал.

— Мой почтенный собеседник, вероятно, запамятовал, что Тибет всегда был неотъемлемой частью Китая. Его так называемая независимость не была признана ни одним государством — членом Лиги Наций или ООН. Что же касается вьетнамского конфликта, то Народно-Освободительная Армия Китая, выполнив поставленную боевую задачу, вернулась на свою территорию без каких-либо аннексий. Тем не менее, — продолжил гость после паузы, — в чрезвычайных обстоятельствах — а все мы согласились, что нынешние обстоятельства приобрели уже чрезвычайный характер — вести войну необходимо. Причем наиболее гуманным и мудрым будет вести ее так, чтобы исключить возможность дальнейших войн. Чтобы не оставить агрессору никакой возможности для будущих актов агрессии, — гость снова сделал паузу, давая собеседникам возможность для возражений, и на сей раз один из присутствующих ею воспользовался:

— Но цена полномасштабного военного конфликта в центре Европы может быть совершенно неприемлемой! — произнес он с французским акцентом.

— Мы понимаем, что цена войны с Россией неприемлема для европейских государств, — снова кивнул гость. — Но Китайская Народная Республика согласна заплатить эту цену. Особенности нашей народной демократии позволяют нам принимать решения, которые были бы крайне непопулярными в странах Запада... и к тому же мы располагаем достаточным демографическим потенциалом для таких действий. Я бы даже сказал — избыточным демографическим потенциалом. При этом, замечу, все боевые действия будут разворачиваться в Азии. Европа не пострадает. Но какая-либо дальнейшая агрессия России в Европе станет невозможной. Ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.

— Что вы за это хотите? — сумрачно спросил темнокожий господин.

— Ничего, — лучезарно улыбнулся гость. — Всего лишь признания бывшей российской территории к востоку от Урала зоной исключительных стратегических интересов Китая. Неофициально, разумеется. Официально вы можете выражать озабоченность нашими действиями, и мы отнесемся к этому с пониманием. Даже глубокую озабоченность.

— У русских есть ядерное оружие, — напомнил господин с французским акцентом. — И нам бы крайне не хотелось...

— Едва ли они осмелятся его применить, — возразил гость. — Как я уже отметил, демографическая ситуация в наших странах совершенно несопоставима. При численно равном уровне потерь последствия для нас и для них будут различаться самым драматическим образом. К тому же — как вам, несомненно, известно — у большинства их ядерных зарядов давно истек срок годности. Что же касается экологического ущерба, то даже в наихудшем случае он не будет значительным. В отличие от аварий на атомных станциях, приводящих к распылению радиоактивных элементов, при ядерном взрыве образуются стабильные изотопы, а наведенная радиация быстро сходит на нет. Хиросима и Нагасаки ныне — процветающие города. Ущерб для мира в целом будет не выше, чем от ранее проводившихся ядерных испытаний.

— У нас есть и экономические интересы в России, — напомнила брыластая дама.

— Вне всякого сомнения, — наклонил голову гость. — Растущая экономика Китая нуждается в сибирских нефтегазовых ресурсах — которые Россия и так уже обязалась поставлять нам — но мы готовы гарантировать Европе сохранение ныне существующего уровня поставок российских углеводородов. Гарантировать, замечу, куда прочнее и стабильнее, чем это делает Россия, постоянно использующая нефтегазовый шантаж своих соседей. Китай, как известно, давно уже является надежным партнером Запада, и иметь дело с нами — и в политическом, и в экономическом плане — будет значительно надежнее и удобнее, нежели с непредсказуемыми и неадекватными русскими.

— Что будет к западу от Урала? — спросил джентльмен, чей английский был еще безупречнее, чем у гостя.

— Зона совместных интересов. Китайское руководство не будет возражать, если так называемая Калининградская область вернется Германии, Карелия и прилегающие к ней северо-западные территории — Финляндии, а юго-западные районы — Украине...

— Что насчет северного Кавказа? — спросил темнокожий господин. — Нам бы не хотелось получить там новый очаг мусульманского экстремизма.

— Разве ваххабитская Саудовская Аравия — не союзник США? — улыбнулся гость. — В любом случае, в этом регионе слишком мало нефти, чтобы он превратился в некую самостоятельную силу, а этнически он представляет собой множество раздробленных кланов. Полагаю, поддержав справедливую борьбу горцев против русских угнетателей, вы в состоянии завоевать их симпатии, как это уже было в Косово... То же относится к Татарии, Башкирии и Калмыкии. Впрочем, — многозначительно заметил он, — вполне возможно, что в Москве, где мусульман уже столько же, сколько и русских — чуть более 30% — возникнут некие беспорядки на этой почве, которые станут достаточным основанием для ввода в город международных миротворческих сил, которые в дальнейшем и будут осуществлять его управление. На оставшейся территории, вероятно, имеет смысл формально сохранить некое русское руководство, безусловно, лишив его всяких возможностей — политических, экономических и военных — дестабилизировать международную ситуацию впредь. Репарации в пользу Украины и Грузии обогатят также и экономику Запада через выданные этим странам крупные кредиты; мы, со своей стороны, тоже готовы в этом участвовать. Освободившееся место в Совете Безопасности ООН было бы справедливо передать Германии, — гость поклонился даме.

На некоторое время в помещении повисло молчание.

— Предложения китайской стороны, несомненно, интересны, — произнес, наконец, темнокожий господин, — но их необходимо всесторонне обдумать.

— Думайте, господа, думайте, — кивнул гость. — Поднебесная ждала восстановления исторической справедливости веками и может подождать еще... какое-то время.

Если этот разговор еще не состоялся в действительности, то он, с теми или иными вариациями, почти наверняка состоится в близком будущем. Что будет дальше и почему оно будет именно так — вы можете прочитать, к примеру, здесь и здесь. Причем версия Храмчихина еще слишком оптимистична для России — никаких «миллиардов на счета» и аренды не будет, разгром, при полном и охотном попустительстве Запада, будет полным, по принципу «горе побежденным». Любые экономические договоры, заключенные Китаем с остатками России, будут носить исключительно кабальный характер (они носят таковой уже сейчас!) и позволят постепенно прибрать к рукам экономическим путем все, что не добрали военным.

Ну и небольшой штришок на тему того, что представляют из себя китайцы:

Хотя, конечно, коррупционеров они расстреливают, и это безусловный плюс.

Я не собираюсь давать никаких советов, как избежать такого сценария (впрочем, подсказка — «еще теснее сплотиться вокруг Вождя» не поможет). Россия свой выбор сделала, причем сделала его еще до нападения на Украину. По сути, этот выбор она сделала еще при Александре Невском и с тех пор регулярно подтверждала, а нынешняя вакханалия осатанелого безумия — это закономерный финал-апофеоз. Я просто констатирую последствия этого выбора. Без малейшего, разумеется, сочувствия к полностью заслужившей их стороне.