Уж лучше Крым к нам
Бывших карельских корреспондентов «Русской планеты», эмигрировавших в Литву, зовут в Крым. На отжатом сакральном полуострове их решили наградить за статью об отжатом сакральном острове — Валааме.
Даже в маленьком литовском городке могут отпраздновать День Незалежности Украины. Католики парафии «Сердца Иисусова» одеваются в жовто-блакитное, и зовут нас двоих на украинский борщ да жемайтский кастинис. Мы приходим в вышиванках, на память запеваем «Ще нэ вмэрла», а католики подхватывают, глядя в шпаргалки с латинской транслитерацией. Все с нами знакомятся — как с мужем и женой, а не как с соавторами. И вообще, «журналисты из России» звучит так зловеще, что мы не сходу углубляемся во все подробности своей общей биографии. В эмиграции мы скорее «laisvai samdomu», свободные художники.
Возвращаемся с вечеринки, а в нашей почте, вместо извещения о ПМЖ — горящее приглашение в, не к ночи будь помянут, Крым. Жюри Волошинского конкурса даёт нам первое место в номинации «Журналистика». И зовёт в сентябрьский Коктебель, ничуть не заботясь о нашей репутации. Таврида сейчас дамочка полусвета, афиширующая свою незаконную связь с РФ. Быть у неё с официальным визитом — скандально. И небезопасно. Как раз сегодня, пока мы с литовцами праздновали День Незалежности, украинскому режиссёру Сенцову, схваченному в Крыму, наша родина дала 20 лет колонии строгого режима. Сегодня Сенцов и Кольченко, оказывается, заодно с нами пели «Ще нэ вмэрла», только в зале суда.
Незадолго до того, как Крым уплыл в другую страну, мы получили там «серебряное перо» от Союза журналистов Украины. «Международный» конкурс оказался очень крымским — с российским уклоном и провинциальным душком. Чёрное море, генуэзская крепость на скале, голицынский завод шампанских вин, советский сервис в гостинице и море постсоветской тоски по светлому прошлому. Выступление на украинском языке способно вызвать здесь взрыв негодования у какого-нибудь дядьки из Сарова. Член жюри не стесняется презентовать свои пропагандистские фильмы о войне, где клеймит крымских татар за пособничество врагу. Представители Союза журналистов России чувствуют себя как дома. Вербуют организаторов конкурса прямо на банкете, заявляя в микрофон: «У нас общая история. Хотелось бы, чтобы была и общая география!».
Сунулись бы делегаты СЖР в благополучную Финляндию и предложили «общую географию». Приехали бы в гонорливую Польшу, и предложили «общую географию». Завернули хотя бы в маленькую Прибалтику, и предложили «общую географию». Каждый раз с напоминанием об общей с метрополией истории. И везде получили бы гарантированный скандал. А тут, в Крыму, полон зал украинских «акул пера». Даже военные есть — моряки из газеты «Флот Украины», в чёрных кителях. На дворе осень две тысячи тринадцатого, кончается последний довоенный сезон. Ненависть к мове, крымским татарам и нэзалэжности вот-вот сольются в хватательно-глотательно-утробном «крымнаш». А пока граждане украинцы аплодируют. Так и прохлопали «географию».
Мы привезли из Крыма бутылку шампанского с голицынского завода, а от конкурса — медальку с силуэтом полуострова. Весной похожими награждали уже за аннексию Крыма. Шампанское всё это время оставалось нераспитым из-за начавшегося майдана и последовавшей войны. Мы расстались с крымской бутылкой уже перед самой эмиграцией, прощаясь с Россией на самом краю страны — бросили в Японское море, вложив записку. Вместо игристого вина последнего украинского розлива там теперь закупорен «крымнаш» — заклинание, которое вызывает демона войны. Границы вскрыты, демон потревожен, и теперь никуда не деться от продолжения фразы: «Крым наш — Сибирь ваш». Мы написали её китайскими иероглифами.
Избавившись от бутылки, мы расквитались для себя с крымской темой. И вот нас снова приглашают в Крым. В Крым, уже оккупированный, нас, уже эмигрировавших. За статью в издании, с тех пор переформатированном на потребу пропаганде. В номинации, озаглавленной пафосной волошинской строкой: «Есть много истин, правда лишь одна...». И за какую статью? «Светский Валаам умирает с Богом».
Выдавливание местного населения с острова Валаам — не просто беспредел монастырских властей, это сговор самой верхушки, церковной и государственной. На острове любят отдыхать и президент, и патриарх. Монахи здесь живут с комфортом, а недобитые местные, по словам самого «святейшего» — в «бомжатнике из третьего мира». Музей — «градообразующее предприятие» Валаама до прихода монастыря, ликвидирован, школа на грани закрытия. Основную часть светского населения уже выжили, мы встречаемся с самыми упёртыми. Дмитрий Синица за свои открытые письма затаскан монастырём по судам о «защите деловой репутации». Филиппа Мускевича, сотрудника упразднённого музея, с женой и несовершеннолетними детьми выставили из квартиры на улицу, чтобы заселить туда экскурсоводов паломнической службы. Сергей Григорьев, бывший глава валаамской администрации, годами ведёт обречённую борьбу за свою частную собственность — дом и сад, посаженный в память о сыне, погибшем в Чечне. Кириллу Смышникову, инспектору природного парка, монастырская охрана угрожала убийством. Люди бесправны, монастырь всесилен. От такого соседства теряют веру — или становятся рабами.
За такую статью скорее можно было бы ожидать не первого места, а судебного преследования. Валаамский монастырь засудил когда-то и нашего первого редактора. Церковная тема — неблагодарная и сложная. Светским журналистам мешает писать о религии то неосведомлённость, то невесть откуда берущийся пиетет. Ещё хуже, когда в светское издание попадает «православный казачок». Были мы на мастер-классе у журналистки, только что получившей премию «главный редактор года»: «В нашу газету устроился парень. Пишет пока так себе, приходится его направлять. Разве что о православии у него хорошо получается — он казак».
Такие казачки пробираются и в жюри журналистских конкурсов. Уникальный случай дал нам в руки пример их вредительства. Организаторы украинского конкурса «Текст» решили обнародовать баллы всех своих участников. Священные коровы особенно хороши для номинации «Фельетон», и мы в прошлом году подавали туда «Валентинку о церкви и сексе», а в этом — «Воистину Гагарин!». Одни члены жюри ставили нам десятки, а один-два — по нулям во всех восьми категориях. Так ничего нам в революционном Киеве и не присудили. А в реакционном Крыму — присудили! Только мы туда не поехали. Уж лучше Крым к нам.
