242 слезинки ребёнка
Неверующий испанец Абель Аскона 242 раза сходил на мессу и бережно сохранил с каждой из них по облатке. Из плоских, как фишки, белых хлебцов художник пытался выложить слово «вечность», но получилось — «педерастия». Дон Абель решил, что это годный перформанс, обрадовался и твитнул.
Испанский город Памплона, славящийся любовью к кровавым зрелищам (коррида) и забавам, чреватым смертельным исходом (энсьерро — бег от быков), встретил нынешний Адвент на коленях. Сотни горожан молились перед зданием, в котором открылась выставка современного искусства. Они не могут смириться с тем, что где-то там, внутри, висит фотография с несъеденными облатками.
Встав с колен, памплонцы устроили демонстрацию, причём желающих покричать «богохульство!» у городского совета нашлось куда больше, чем читать Розарий перед выставочным залом.
Архиепископ Памплоны решил сопроводить открытие выставки пресс-релизом. Его Высокопреосвященство извлёк из церковных закромов страшный канон № 1367 — то ли отлучая художника-атеиста от церкви, то ли запугивая чиновников, предоставивших богохульнику зал. Перформанс дона Абеля он назвал «нарушением свободы вероисповедания», как будто это католикам мешают молиться в костёлах, а не художникам — проводить свои выставки. Католическая служба новостей (CNA) подала информацию о перформансе как «кражу» облаток, будто отданное даром можно украсть. Причастие ведь так и называется — «Дары». При этом вернуть «украденные» дары католики не требуют.
И хлеба назад не требуют, и зрелище хотят запретить. Пока толпа стоит на коленях, дон Абель фотографирует своих фанатиков и пишет очередной твит. Вот по всей Испании расклеиваются плакаты, созывающие народ на экстренную вигилию — всю ночь (с 21:30 до 8 утра, Абель!) задабривать Бога за кощунство в Памплоне. Аскона тут как тут, и радостно твитит. Ещё бы: художественная акция существует постольку, поскольку о ней известно. Уже и самим облаткам пора заплесневеть, а скандал всё так же свеж. Зрителей только прибавляется. Фото в выставочном зале, если пересчитать подписи под петицией горсовету, оскорбило 40000 жителей городка. А заметка Католической службы новостей, растиражировавшая подробности перформанса, оскорбляет целевую аудиторию по всему миру. В светских лентах принято хотя бы прятать оскорбительное за звёздочками, а о неприятном предупреждать над катом. Католики же, оскорбляясь, продолжают распространять богохульство по соцсетям, и только одно их тревожит: «Ужасно! Нажимаю кнопку „поделиться“, и автоматом нажимается „нравится“, как будто такая гадость может нравиться».
Вот папа Франциск умеет обращаться с информационными поводами, даже самыми гадкими. Как раз недавно громкие разоблачения попов-педофилов начались и в Испании. Не дожидаясь конца расследования, папа лично позвонил пострадавшему парню-алтарнику и извинился. Тут и Аскона смотрится вторично: подумаешь, обратил внимание на проблему, о которой сам папа не прочь поговорить. По оценкам Римского папы, педофилов среди духовенства 2%, а дела их он называет «сатанинской мессой». Не с их ли двухсот сорока двух чёрных месс вынесен материал, из которого сложилось слово «pederastia»?
Как бы то ни было, облатки, ставшие дурным словом, есть теперь нельзя. Зато самого Аскону позволяет съесть закон об оскорблении религиозных чувств. В Испании и закон этот постарше, чем в России, и религиозные чувства натуральнее.
Был в Испании и закон о богохульстве, отменённый только в 1988 году. Неизвестно, будоражат ли оскорблённых испанцев воспоминания о старых добрых временах, но доморощенные российские католики в своих комментариях к перформансу вздыхают о режиме Франко открыто. А в Памплоне, тем временем, проходит ответная акция — марш против религиозного фундаментализма. При участии представителей муниципалитета и, неслучайно, Ассоциации родственников расстрелянных франкистами. У них личные счёты с католичеством. Франкистская диктатура в конкордате с церковью отобрала и выкрала 150000 детей республиканцев. Церковь, как институт, ответственный за идеологическое здоровье испанцев, распределяла детей по усыновителям. Те, кто оставался в монастырских приютах, подвергались психологическому и физическому насилию. Закон позволял менять этим детям имена, и многие из них не подозревали о своём «левом» происхождении. И, конечно, в те благословенные времена никто не вычислял попов-педофилов, и не могло в Испании случиться такого позорища, как суд над десятью священниками, за которых поспешил извиниться папа. «Это, наверное, уже дно человеческой мерзости!», — возмущается российская католичка. Не о педофилии священников, конечно, а о перформансе с облатками.
Франкизм уходит в прошлое, вслед за инквизицией и крестовыми походами. Современные католики не настолько агрессивны, как мусульмане, расстреливающие «богохульников» в Париже, и даже не настолько, как православные, громящие выставки у себя в Москве. Но испанская «Ассоциация христианских юристов» (салюдос, «Ассоциация православных экспертов»!), тем не менее, требует Асконе «двушечку» совсем как для «Pussy Riot». А российские католики на вопрос о том, как обвинения в богохульстве соотносятся со светскостью испанского государства, отвечают совсем как адепты запрещённого в России ИГИЛа:
Традиционное католическое учительство отвергает деление государств на светские и клерикальные. Не должно быть такого понятия — „светское государство“. Это исходит из веры в то, что Христос является нашим Царём не только на Небе, но и здесь, на земле. Мирские законы должны быть подчинены церковному учительству, не вступать с ним в противоречие.
Мир должен вертеться вокруг Рима, империи облаток.
