Несущественные выборы. Несколько замечаний по прошествии
Какие основные выводы можно сделать после этих выборов? Ну, например, что 86% не существует. Или, по крайней мере, главные проигравшие — отнюдь не либералы. В конце концов, что от конституционного большинства, доставшегося «Единой России» мало чего зависит. Как, впрочем, и еще от многого...
Вот и закончился очередной выборный цикл. Тот самый, в начале которого были неожиданные стотысячные митинги «За честные выборы», борьба с жуликами и ворами как самая сложная проблема оппозиции, а также надежда, что в России наконец-таки сформировалось гражданское общество, и теперь всё может меняться только к лучшему — стоит лишь спеть «Мы выйдем на площадь». Вот уж следующие выборы в Госдуму точно будут другими — казалось тогда...
Крымские события Рубиконом разрубили этот период, вместе со всей новейшей историей, со всем российским обществом — и то, что произойдет 18 сентября, в общем-то было предзадано еще 18 марта, ровно за два с половиной года до этого. Но что же собственно изменилось?
1. Не 86%
Даже по официальным данным поддержка избирателями «Единой России», по сравнению с 2011-м годом, хотя и демонстрирует рост, но достаточно умеренный: тогда было 49,31% — теперь стало 54,19%. Примерно в такой же пропорции изменился результат ЛДПР — получившей теперь 13,14% вместо 11,68% ранее. Две другие системные партии продемонстрировали падение. Таким образом, именно к увеличению электората ЕР и ЛДПР на одну десятую часть, по-видимому, и сводится тот хваленый патриотический подъем, что, как утверждается, охватил наше общество после оккупации Крыма. КПРФ и СР, безусловно, такие же «крымнашисты», но для них эта проблематика не является основной — их избиратели явно считают более важными социальные проблемы.
Сразу следует заметить, что перед нами именно официальные данные. Между тем, уже известно, что фальсификации на выборах 2016 года вполне сопоставимы с теми, что происходили в 2011 г.. Реальный же результат «Единой России» по данным математического анализа выходит около 40%, и даже по официальным экзит-поллам ВЦИОМа (!) вышло 44,5% (у ЛДПР, соответственно, 17,3%, либо 15,3%).
Будем и далее исходить из сопоставимости уровня фальсификаций — полагая, что что сами корреляции между результатами партий в 2011 и 2016 гг. примерно верны (это максимум из того, что нам доступно).
Так вот, если в процентных пунктах «ЕдРо» с ЛДПР демонстрируют некоторый подъем, то в абсолютных числах мы и вовсе наблюдаем падение, в силу существенного (примерно на 1/5 часть) снижения явки. Так, если в 2011-м году за «Единую Россию» официально голосовало около 32,4 млн. чел., то теперь — лишь 28,5 млн. чел.. Или всего около четверти от общего количества российских избирателей.
2. Главные проигравшие
Логично, что если у кого-то проценты добавились, то кто-то должен был их потерять. И конечно же, в нынешней ситуации проще всего было предположить, что главными «лузерами» окажутся либералы. Однако, как ни странно, по результатам мы этого не видим: и в 2011 году «Яблоко» и «Правое дело», и в 2016-м «Яблоко», «Партия роста» и «Парнас» набирают примерно те же самые 4%. Этот результат вызывает вопросы, которые мы зададим дальше — однако, сейчас речь не о либералах. А о левых.
По итогам нынешних выборов больше всего при распределении голосов пострадали именно КПРФ и «Справедливая Россия»: первые потеряли 30% от прежнего результата (13,34% против 19,19%), вторые — и вовсе 53% (6,23% против 13,25%).
Конечно, здесь сыграли роль появившиеся малые партии — прежде всего «Коммунистическая партия „Коммунисты России“», с неотличимым серпом-молотом, да еще и почти в самом верху списка — что запутало не только избирателей, но и комиссии (КР получили 2,27% и, если бы не фальсификации, возможно, могли претендовать на госфинансирование). Два новоявленных осколка «Справедливой России» — «Родина» (1,51%) и «Партия пенсионеров» (1,73%) — также взяли какую-то часть левых голосов, и скорее всего, не только у СР, но и у КПРФ. Но даже если приплюсовать сюда на всякий случай еще и «Зеленых» (0,76%), и переродившиеся «Гражданскую платформу» (0,22%) и «Гражданскую силу» (0,14%) — то и в этом случае общий результат всех партий будет ниже, чем у КПРФ и СР в 2011 году — 26,20% против 32,44% («Патриоты России» на прошлых выборах избирались отдельно и сейчас также показали падение — 0,59% против 0,97%). Собственно, эта разница и ушла к «Единой России» с ЛДПР.
О причинах уже говорилось: социальную и «ностальгически-советскую» повестку власть в значительной мере перехватила, а теперь и вовсе вытеснила повесткой агрессивно-патриотической.
Отдельно отметим катастрофический обвал «Справедливой России», хотя у нее и не было персональных спойлеров. Сама создаваясь как спойлер, она изначально пыталась объединить в сборную солянку неортодоксальных коммунистов, патриотов и евросоциалистов — и не имела при этом ни четкой идеологии КПРФ, ни пассионарного харизматика как у ЛДПР, ни административного ресурса «ЕдРа». Прогрессивная часть отпала после превращения фракции СР в кузницу реакционных законов, остальные — с появлением более внятных предложений от других партий.
Конечно, можно списать этот тренд на целенаправленное перебрасывание голосов от одной партии к другой. Вполне логично предположить, что оно и вправду имело место в пользу партии власти (что действительно зафиксировано) — однако, это совершенно не объясняет, почему же в таком случае меньше всего голосов забрали у ЛДПР, а больше всего — у столь же лояльных эсеров.
Резюмируя, можно сказать, что продолжающееся съеживание «системной оппозиции» закономерно хотя бы потому, что она всё меньше отличается от партии власти как по повестке, так и по степени фактической лояльности режиму. В любом случае, для либералов это означает лишь то, что в нынешней Думе (теперь без Дмитрия Гудкова) «партия войны» получила все 100% мандатов — прошедшие по округам лидеры «Родины» и «Гражданской платформы» (в ее последней, «антимайданной» версии), равно как «самовыдвиженец»-единоросс, исключения не составляют. Но давайте уже о либералах...
3. Либералы вернулись в 2011-й?
Поддержка этого сегмента, как говорилось выше, сократилась строго пропорционально явке (2,1 млн чел. против 2,6 млн. в 2011 г.), оставшись на уровне 4%. Конечно, это несопоставимо с периодом митингов «За честные выборы», а именно — с результатом Михаила Прохорова на президентских выборах 2012 г. — почти 8% или 5,7 млн. чел., что показывает уровень 2003 года (в Москве на выборах мэра осенью 2013 г. Навальный показал лишь три четверти от результата Прохорова). Тем не менее, официальный мессадж избиркома таков, что, несмотря на ужасающую травлю, либералы до сих пор популярны так же, как в и конце ноября 2011 года — и если люди и отвернулись, то не конкретно от них, а от выборов вообще, тогда как левые партии находятся в куда большем кризисе (который, впрочем, они пока что могут себе позволить).
Результат настолько обескураживающий, что, скорее всего, это все-таки не так — и правомернее допустить, что в 2011 году результат либералов был фальсифицирован в гораздо большей мере, нежели на нынешних выборах (равно как и на президентских). Не потому ли в этот раз они не так уж и возмущены фактами фальсификаций?
Что касается распределения голосов среди либералов, то здесь, безусловно, также сыграло роль возникновение конкуренции. С одной стороны, появился более радикальный «Парнас», (при всех его неудачах, получивший 0,73% или почти пятую часть «пирога»). С другой — бывшее «Правое дело» относительно удачно было реформировано в «Партию роста» (получившую еще треть: 1,29% против 0,60% в 2011-м) — именно им, помимо явно спойлерской функции, удалось отчасти удовлетворить запрос на более системную либеральную силу, что стало особенно актуальным в новых условиях. И если мы не можем достоверно сказать, насколько либеральный лагерь сократился, то совершенно точно, что он сегментировался.
Именно из-за этого самому привилегированному игроку прошлого цикла — «Яблоку» — досталось лишь 1,99%, в силу чего оно утратило свою привилегию — право на госфинансирование и выдвижение кандидатов в депутаты всех уровней — опять-таки вернувшись в ноябрь 2011-го.
Возможно, теперь кому-то захочется припомнить, как «Яблоко» когда-то отказывалось выдвигать чужих кандидатов или, наоборот, снимать своих — однако, злорадствовать здесь вряд ли уместно: конкуренция на этом пятачке явно не уменьшится, выдвинуться же без подписей теперь уже не сможет вообще никто из либералов — и это уже явно очередной проигрыш всего движения.
С другой стороны, претензии Алексея Навального к либеральным партиям во многом справедливы (хотя, как это обычно бывает, обращены они лишь «в чужой глаз»). Несложно догадаться, что выход из этого кризиса лежит исключительно через выход из этого четерыхпроцентного гетто... Или хотя бы через объединение активных сторонников либерализма и привлечение тех, кто (сознательно или неосознанно) не ходит на выборы. Только вот имеет ли это смысл? Или же все-таки правы те, кто предпочел проигнорировать избрание федеральных парламентариев?
4. Самое главное (?)
Наиболее важным изменением, которое претерпел российский парламент, следовало бы назвать получение «Единой Россией» конституционного большинства — т.е. более двух третей мандатов в Госдуме, а точнее даже более трех четвертей, что бьет рекорд 2007 года (343 мандата против 315). Конституционное большинство позволяет депутатам конкретной думской фракции голосовать за любые поправки в большинство глав Конституции — например, за введение пожизненного президентства... Роль же всех остальных партий отныне становится исключительно декоративной — у целой фракции КПРФ влияния теперь не больше, чем было у одного Дмитрия Гудкова в прошлом созыве (а смелости — куда меньше): что бы они ни предложили, решать, принять это или не принять будет единолично фракция «Единая Россия».
Причина этого, впрочем, не в 86%, которых не существует, не в пассивности населения и не в призывах к бойкоту, как считают некоторые. Уровень поддержки «ЕдРа» (причем, официальный!) мы уже видели ранее, хотя из-за увеличения количества непрошедших, мандатов в Думе ЕР получит значительно больше. Однако подлинная причина уходит корнями в тот тихий момент, когда в Госдуму вернулись одномандатные округа. А в них, как известно, победитель может быть только один, сильнейший — даже если у него только 25% от пришедших голосовать, у конкурента 24, а у остальных еще меньше (хотя по совокупности больше), он всё равно «срывает весь банк». По странному стечению обстоятельств, почти в каждом округе таким сильнейшим оказался именно единоросс. Только в 4 округах из 225 (!) коммунисты смогли победить кандидатов от власти (в Ульяновской области разрыв составил всего 732 голоса). Еще в 18 округах «Единая Россия» благородно согласилась не выставлять кандидатов, пустив сюда оппозицию — остальные же 203 она забрала себе. В итоге, общий результат этой партии — 76%.
Теоретически, если бы оппозиционные партии имели в Думе совокупное большинство, существовала возможность, что они будут бороться... конечно, не за европейский путь развития (таких слов они еще долго не произнесут даже мысленно), но... за демократию и законность! Какой бы ни была идеология у угнетаемого меньшинства, оно в любом случае будет стремиться к большему, нежели имеет, а следовательно — будет требовать равных для всех правил игры. И если совокупность меньшинств образует большинство, оно имеет шанс таких правил добиться. А «Единой России», при желании провести те или иные законы, пришлось бы идти на компромиссы с этим самым большинством. Правда, почти для всех законов требуется большинство не конституционное, а простое — и потому даже в прошлой думе роль «системной оппозиции» была столь же бутафорской. Чтобы ЕР захотела договариваться, она должна была получить меньше 50%. Желательно, сильно меньше. Либо в ней должен произойти раскол.
***
Правда, есть один нюанс...
А именно — всё это не играет никакой роли. Ни результат либералов, ни коммунистов, ни даже «ЕдРа». Проблема не в конституционном большинстве: в 2007-11 гг. «Единая Россия» тоже им располагала (и иногда использовала), а в 2011-16 такого большинства у нее не было — и какая же версия «принтера» была более бешеной? Зачем вообще править Конституцию, которая интересна лишь отдельным правозащитникам (и их за это еще и арестовывают)? Иначе говоря, роль самой Госдумы в современной России — исключительно декоративная, вне зависимости от конкретного ее состава. Куда важнее оказывается силовой ресурс, которым располагает власть.
Свой ресурс власть готовила долго. Но именно после Крыма она окончательно легитимировала его использование в глазах большинства активного населения. И всё остальное, включая Госдуму — лишь производные от этого. До Крыма возможность влияния на федеральную политику еще имела хоть какой-то смысл. По крайней мере, так казалось... Можно было тешить себя иллюзией, что не знаешь, на чьей стороне народ. Или что уж «единственный европеец» точно не станет манипулировать им через столь низменные инстинкты — подсаживая на имперский героин и ежедневно снабжая новой дозой. И КПРФ, СР и даже ЛДПР еще не казались тогда фракциями «партии войны», поскольку никакой войны еще не было.
И если честно, последние два с половиной года я мучительно подбирал аргументы за участие в выборах и... особо не находил. Конечно, участвовать всё равно надо для того, чтобы готовить задел на будущее. Еще потому, что подавляющее большинство, нуждаясь в близкой цели, лишь перед выборами готово воспринимать агитацию и оказывать помощь. Однако, конкретно-практический смысл от этого несущественен.
