Политика

Опасные рельсы

Опасные рельсы

Скандально-забавный эпизодец из новостной ленты привлек внимание к такому геополитическом понятию, как Косово. 14 января косовские власти отказались впустить пассажирский поезд из Белграда в Косовско-Митровицу. Простояв несколько часов на приграничной станции Рашка, состав был вынужден вернуться в сербскую столицу. Со стороны Белграда реакция была грому/молниям подобная: сербский президент Томислав Николич пригрозил направить в Косово войска, если узнает, что албанцы обижают сербов. И даже сам пообещал взять в руки оружие. Он заявил о намерении закрыть границу для албанцев — для проезда их автобусов через Сербию в страны ЕС.

О чем речь?

Поезд, который отчалил из Белграда в субботу утром, составом не назовешь; это был дизель всего лишь с двумя вагонами, заполненными различными официальными лицами и журналистами. А направлялся он в город, который считается административной столицей региона Северное Косово, именуемого иначе еще Ибарским Калашином, куда не ходил 17 лет — с тех пор, как разгорелся этнический пожар в Косово.

Глава Косово Хашим Тачи назвал в своем Твиттере этот визит «провокацией», нашел в ней аналог с Крымом и распорядился подтянуть к границе спецподразделения. Что он имел в виду?

Объяснить логику такого заявления можно только в контексте геополитического расклада, который сложился после того, как 9 июня 1999 года в македонском городке Куманово сербские власти и НАТО подписали соглашение, определявшее статус Косово и Метохии, и контроль над ним со стороны Брюсселя. Документ этот, как и всё, что было связано с этим очагом гражданской войны в Югославии, был состряпан на колене и содержал помесь давления и компромиссов, изначально пропитанную фальшью. Формально Косово был присвоен статус автономного края в составе Сербии, тогда еще именовавшей себя Югославией. Однако ее армии было жестко предписано не приближаться к административной границе образования ближе, чем на 5 км на суше и на 25 км — в воздухе. При этом Приштина сразу же стала именовать себя Республикой, что в 2008 подтвердила провозглашением независимости и принятием конституции. С тех пор регион этот обладает шизофреническим «раздвоением», когда даже в справочных изданиях типа Википедии он значится в двух ипостасях — как автономия (то есть часть государства) и как «частично признанное государство». Но если принять во внимание, что число признавших государств уже перевалило за 110, включая США и большинство стран ЕС, то этого больше чем достаточно, чтобы албанцам считать себя полными хозяевами новой для них страны.

Аналогичным раздраем отмечено и внутреннее устройство. Косовская конституция не предусматривает в административном делении особого статуса для сербского анклава. Однако сербы изначально не признали ее и демонстративно игнорируют косовское законодательство. При этом скудные остатки их диаспоры сконцентрированы преимущественно на Севере, где река Ибар играет роль естественного рубежа между двумя этносами. А северная часть города Косовско-Митровица, расположенного на двух ее берегах, является для сербов своего рода боевым форпостом. Два моста, перекинутых через реку, увы, не соединяют, а разделяют два народа.

Несколько лет назад дважды мне удалось объехать все страны бывшей Югославии — за исключением Косово. Но мой гид, специализирующийся на этом регионе, наблюдательно и красочно восполнил пробел, в том числе рассказал и про Митровицу. По его словами, это словно два мира. Южная часть, где обосновались албанцы (а их там около 60 тыс.), вылизанная и вычищенная, бурно строящаяся, сверкающая ночью огнями и рекламами; северная (12-13 тыс. жителей) в мрачном запустении, обшарпанная, с перебоями с водой и электричеством, дикой безработицей и нищетой. Но, тем не менее, сербы настроены боевито и солидарно, и полны решимости жить самостоятельно, полностью уповая на себя. Потому что если албанцы щедро подпитываются Европой, то им на Белград особенно рассчитывать не приходится. И живут под сербскими флагами, проводят собственные выборы местной администрации, имеют свой парламент — Сербскую Скупщину Косово, а также полицию и суд. Местные политики носятся с весьма туманными прожектами вроде глухой автономии со своими органами власти. А местные жители полны упертой решимости не покидать насиженных мест, хотя являются уже «последними из могикан». При этом уповают не на голубые каски Международных сил безопасности Косово (KFOR), а на Путина, «который их спасет».

Вот в какой город направился белградский дизель, напичканный акулами пера и начальством. При этом мини-поезд был выкрашен в цвета сербского флага и покрыт надписями «Косово-Сербия» на 21 языке, в том числе албанском. Стоит ли удивляться реакции Приштины при столь явно политической акции Белграда и градусе напряжения между сторонами конфликта?

Поле раздора

Исторически так сложилось, что территория современного Косово и Метохии стала полем раздора чуждых культур и темпераментов. Мусульман-албанцев и православных сербов. В силу разных обстоятельств и прихотей судьбы эти два народа периодически вытесняли друг друга, накапливая взаимные обиды и неприязнь. В частности, после Балканских войн (19012-13), когда возникло государство Албания, а почти всё Косово отошло к Сербии, началась его активная славянская колонизация. Это продолжалось и после Первой мировой, когда албанцы, принявшие сторону Германии и Австро-Венгрии, были наказаны включением края в состав Королевства Югославия. В ходе Второй мировой итальянцы затеяли проект «Великая Албания» (1941) и тем самым пустили процесс в обратном направлении: за три года до прихода партизан Тито здесь было убито и выгнано за пределы региона по разным оценкам от 80 до 140 тыс. сербов.

В свою очередь Тито, объявивший Косово и Метохию автономией и рассчитывавший на добровольное присоединение к его империи Албании, в сущности, продолжил этот процесс, поощряя приход албанцев и сдерживая возвращение сербского населения. Регион считался депрессивным и щедро дотировался из федерального бюджета, лидируя по числу динаров на душу. И этим только способствовал перетеканию сюда албанцев из метрополии, которые еще и плодились исламскими темпами. Уже в начале 60-х их стало почти в 10 раз больше, чем сербов. Вели они себя при этом сплоченно и агрессивно. К тому же Косово лишилось более 200 тыс. беженцев, которые вынуждены были покинуть край с началом этнического конфликта в 1999 году. В результате некогда преимущественно славянский район (в начале прошлого века соотношение сербов и албанцев было 48/44%) стал этнически почти стерильно чистым. Доля албанцев здесь давно уже превысила 90%, в то время как сербов осталось не более 70 тыс., т.е. — менее 4%.

Таким образом, сами югославские власти с Тито во главе в немалой степени поспособствовали истокам современного сюжета, породив еще в 60-е годы волну непрерывной бузы со стороны косовских албанцев, апогеем которой стала этническая война 1998-99 года.

А сегодня, когда албанцы своего добились сполна, столь же непримиримо упертую позицию заняли уже косовские сербы. Они ничего не признают и все время требуют, устраивая шумные беспорядки, хотя, казалось бы, албанские власти Приштины проявляют редкую покладистость. В частности, в апреле 2013 Тачи подписал с сербским премьером Ивицем Дачичем Брюссельское соглашение о принципах нормализации отношений, согласно которому предполагалось создание ассоциации сербских общин Косово с почти неограниченными возможностями для самоуправления. В местную компетенцию передавался контроль над экономикой, образованием, здравоохранением, городским и сельским хозяйством, полиция и даже учреждался особый окружной суд. Стороны пообещали не мешать друг другу вступать в ЕС.

Но, тем не менее, сербские партии и церковь расценили это соглашение как предательство со стороны Белграда и выступили против него. И эта тягостная неопределенность — словно тлеющий подспудно торф, который может когда-нибудь вспыхнуть и прорваться наружу.

Стоит отметить, что нервозность Белграда возросла после того, как французы 5 января с.г. на основании сербского ордера арестовали, а 12-го выпустили экс-премьера Косово (2004-2005) Рамуша Харадиная. В Сербии его считают военным преступником в качестве начальника штаба Армии освобождения Косово. В 2007 он предстал перед Гаагским трибуналом, но был оправдан по всем пунктам. Причем дважды: главный прокурор Серж Браммерц решение суда не принял, и в 2010 оно было отменено. Однако в 2012 Харадинай вновь был в Гааге оправдан: смысл судебного резюме был таков — да, инкриминируемые преступления имели место, но обвиняемый лично к ним не причастен

Похоже, что на сей раз конфликт удастся потушить. Во всяком случае, косовский премьер Иса Мустафа избрал примирительный тон. Он заявил, что «Косово ориентировано на путь к миру и безопасности в регионе и будет стремиться быть частью семьи Европейского союза». И что «все вопросы с соседями должны решаться через диалог».

«Я считаю, что провокации, конфликты и войны давно в прошлом», — таков был его пас в ответ на запальчивый тон Николича.

Будем надеяться, что успокоится и Белград.

Р.S.

Однако нынешняя перепалка напомнила, что югославская драма залечивается тяжко. Ощущая ее взрывоопасность и, возможно даже, определенное чувство вины за нее, Европа не жалеет средств, чтобы залечить ее раны. Путешествуя по региону, во всех бывших частях титовской империи видишь следы колоссальных финансовых вливаний: новые дороги, жилые новостройки. Но параллельно видишь и другое: мрачные надписи на стенах «Нече заборавимо» («Не забудем»). Даже глазами и чутьем туриста время от времени ощущаешь разлитое в тамошней атмосфере напряжение. Например, в Боснии и Герцеговине оно проявляется в том, что если через город протекает река (как в Сараево), то она, как правило, разделяет христианскую и мусульманскую диаспоры. И местные жители не рекомендуют переходить через мост.

Косово — наиболее свежая рана. Причем не получившая адекватного рецепта для лечения. Если, конечно, не считать за него полное вытеснение одного народа другим. Все здесь фиктивно и двусмысленно, поэтому относительное спокойствие держится исключительно за счет военного присутствия НАТО да поведении лидеров Приштины и Белграда. Но они сменяются. А вместе с ними изменчивы и политические настроения. Нынешний инцидент — тому примета.

Так что всякое еще может случиться. Во всяком случае, косовский прецедент уже сыграл злую штуку — создал «пример для подражания».

9 300

Читайте также

Общество
Дело Кононова: большая трагедия в Малых Батах

Дело Кононова: большая трагедия в Малых Батах

1 апреля исполняется 4 года со дня кончины Василия Макаровича Кононова — «красного партизана», осужденного Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ) и Латвийским судом за преступления против мирного населения в ходе Второй Мировой войны. Сегодня некогда громкое «дело Кононова» почти забыто, но в контексте современных украинских событий оно приобретает новую актуальность.

Аркадий Чернов
Федерация
Границы между терминами: регионализм, федерализм, сепаратизм…

Границы между терминами: регионализм, федерализм, сепаратизм…

Заголовок выглядит как оксюморон — поскольку «термин» по-латыни и есть «граница». Римского бога границ так и звали — Терминус. В русский язык он перешел фактически с тем же смыслом: назвать и понять какое-то явление — значит его «определить», установить его «пределы».

Вадим Штепа
Общество
Война под градусом

Война под градусом

Атмосфера в вооруженных формированиях так называемых ДНР и ЛНР — всего лишь копия того, что творится во всех российских силовых подразделениях, принимающих участие в зонах вооруженных конфликтов. Пьянство, мародерство, «кидалово» с деньгами. Под завесой некой «благородной миссии» царят обычные тюремно-гопнические законы «братвы из подворотни». Только они сменили штаны с лампасами на камуфляжи, а их «кликухи» теперь называют «позывными».

Дмитрий Флорин