Февраль: трагический фальстарт

Близится столетие Февраля. И соблазн отпраздновать это событие, чего уж там, велик. В самом деле, именно Февраль стал первой попыткой буржуазно-демократической революции в России, именно «февралистская» Россия, а не самодержавная была последним русским государством, восстановления преемственности с которым жаждут и по сей день все истинные белые, именно Февраль как «цветная революция» и «отступничество от особого пути» вызывает такую ненависть у нынешнего режима и патриотической общественности... В общем, казалось бы, уж вашему покорному слуге, как национал-демократу и человеку, весьма далекому от монархизма, праздновать юбилей Февраля сам Бог велел. Но я не праздную сам и другим не советую.

Почему?

Начнем с очевидного: едва ли не важнейшей частью мировоззрения любого настоящего русского правого является восприятие Октября как величайшей катастрофы вселенского масштаба.  А потому для начала зададимся вопросом, был ли возможен Октябрь без Февраля. И, полагаю, тут уместно процитировать сказанное Ильичом в январе 1917 года: «Мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодёжь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции». Полагаю, это можно считать исчерпывающим свидетельством в пользу утверждения: без Февраля не было бы и Октября.

Правда, законы логики требуют ответить на вопрос: может, если бы не было Февраля, было бы нечто похуже Октября? Нет сомнений в том, что если бы не Февраль, Россия вошла бы в клуб стран-победительниц ПМВ. И я даже склонен согласиться с утверждением о не лучшем влиянии побед русского оружия на порядки внутри страны (победа Минина и Пожарского нал поляками была явным исключением из правил в силу того, что была одержана силами общества, а не трона). К слову, тем понятнее мотивация февралистов: победа императора в мировой войне отложила бы долгожданное «ответственное министерство» в долгий ящик, зато победа революционного правительства закрепила бы новый порядок вещей. Тем не менее, пессимистический сценарий состоял бы не более чем в некотором периоде контрреформ. И, разумеется, ни о каком восстановлении состояния дел на 16 октября 1905 года не могло быть и речи, равно как в эпоху Александра Третьего не могло быть и речи о возвращении в николаевские времена. Подведем итог: пожалуй, картина получилась бы не самая приятная и все же если сравнивать с последствиями Октября, мы имели бы несравненно меньшее зло. Тем более что с началом Великой депрессии можно было бы все переиграть.

Однако, на это можно было бы возразить так: хотели же, как лучше. А что получилось даже не как всегда, а сильно хуже того - так кроме победивших нужно уметь чтить и проигравших. В конце концов Белое движение и РОД также проиграли, а в среднесрочной перспективе явная неудача (а менее явная - практически сразу, с момента провозглашения преемственности РФ и СССР) постигла и Август.

Сей контраргумент действительно требует рассмотрения. И тут стоит отметить следующее. Проигрывать можно по-разному. Иногда проигрыш бывает далеко не полным, как оно случилось с  тем же Августом. Иногда проигрыш бывает полным, но все же достойным. Такая судьба, к примеру, постигла Белое движение и РОД, благодаря которым русским сегодня быть всё-таки не стыдно. Однако побег Керенского, успевшего перед тем арестовать как мятежников Корнилова и верных ему генералов, ликвидировав тем самым единственную силу, способную предотвратить торжество большевизма, будь он в женском платье или в матросском, никак нельзя поставить в один ряд с исходом Белых из Крыма или трагедией Лиенца.

Но может, дело в чудовищной бездарности отдельно взятого Керенского и даже столь роковая роль личности в истории не отменяет необходимости чтить Февраль? Для этого вспомним все обстоятельства, включая предысторию вопроса.

Пресловутый, назовем его так, февральский консенсус впервые проявил себя еще в 1905 году. И ещё тогда стало ясно: никаким подлинным консенсусом там и не пахнет: устремления либералов, жаждавших «ответственного министерства» на английский манер и намерения радикальных социалистов, направленные не только против монарха, но и против буржуазии слишком уж расходились и вторые еще тогда сумели хорошенько напугать первых. На чем гениально сыграл императорский двор, поставивший  манифестом 17 октября либералов и даже умеренных социалистов вне революции и после того спокойно добивший оставшихся в одиночестве радикалов. Но существенным фактором, сделавшим тогдашний компромисс царя с либералами возможным, стали фигуры сначала Витте, а потом Столыпина, настроенные на реформы и конструктивное взаимодействие. После убийства Столыпина, увы, заменить его оказалось некому и император постепенно вновь оказался в одиночестве, причем даже в большей степени, нежели в 1905, ибо даже в черносотенных кругах лояльность к нему сильно поубавилась по разным причинам. И, конечно, ситуацию сильно обострила война, которая кратковременно сплотила общество вокруг престола сначала, но предельно обострила все общественные противоречия потом. И если сначала либералы, увидевшие, что столыпинские реформы не будут продолжены и их голос не будет услышан, просто требовали «ответственного министерства», то потом Николай перестал их устраивать на престоле в любом виде и ненависть к монарху перевесила их страхи перед как бы нейтрализованными в ходе репрессий 1905-07 годов социалистами.

В общем, когда система дала внезапный для всех, включая большевиков и эсеров, сбой, думское большинство от кадетов до националистов решило: надо брать власть сейчас или никогда, не шибко думая о том, что самозваный «Совет рабочих депутатов» уже до отречения Николая дышал им в спину и совершило таким образом трагический фальстарт.

Уже тогда символом революции стали красные знамена и банты, через несколько дней после падения монархии Петросовет постановил арестовать бывшего императора с семьей, в результате чего Корнилову по поручению Временного правительства пришлось лично арестовать императрицу и организовать стражу над августейшей семьей, чтобы спасти ее от самосуда. А знаменитый «Приказ №1», изданный тем же Совдепом уничтожил ВО ВРЕМЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ всякую дисциплину в армии. Военному министру Гучкову же лишь оставалось сообщить генералу Алексееву: «Врем. правительство не располагает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, кои допускает Совет раб. и солд. депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Врем. правительство существует, лишь пока это допускается Советом раб. и солд. депутатов. В частности, по военному ведомству ныне представляется возможным отдавать лишь те распоряжения, которые не идут коренным образом вразрез с постановлениями вышеназванного Совета.»

Спору нет, Корнилов в августе месяце всерьез попытался исправить положение и у него даже могло получиться, если бы Керенский не испортил все дело. Тем не менее вышеописанное начало явно не предвещало ничего хорошего. Так стоит ли праздновать юбилей столь трагического фальстарта? Никаких разумных оснований к тому не вижу.

Какие же стоит сделать выводы сторонникам национал-демократии и правого либерализма из тех печальных событий?

- В условиях, когда для ширнармасс социальная проблематика куда важнее, чем право постоять с плакатиком или оскорблять социальную группу «ватники» в контакте (а за сто лет в данном плане мало что изменилось), ее нельзя игнорировать, в конце концов партии Прогрессивного блока во многом погорели именно на этом, как и Белое движение чуть позже. Благо риторика «борьбы с привилегиями» перестроечных демократов оказалась весьма эффективна. К слову, пока ситуация для нас куда благоприятней, чем для несчастных февралистов: красные ортодоксы, чуя нутром, что РФ в отличие от РИ –  все-таки их государство, боятся выходить за рамки «конструктивной критики» катаний собак на самолетах, ибо «Родина в опасности», а леволибералам и привычней, и безопасней визжать про ущемление прав ЛГБТ, чем использовать столь мощный инструмент раскачивания лодки.

- Нам необходимо не мытьем так катаньем создать свою сеть активистов внизу, то, что в Америке называется grassroot. Чтобы не получилось как тогда: мы хотим «как в Восточной Европе», но когда начинается заваруха, вывести на улицу мы никого не можем, зато какие-то странные личности, требующие совершенно иного, имеются там в преизбытке.

Напоследок, во утешение всем единомышленникам скажу следующее: не надо думать, будто демократический транзит всем давался легко и просто. Даже в везучей Англии между созывом Долгого парламента и Славной революцией прошло почти полвека. А ту же Францию или ту же Германию в процессе довольно-таки зверски потрясло. В общем, полнейшее фиаско Февраля – не повод сдаваться. В Августе было уже лучше.

Отбоя не было, борьба продолжается!

Россия будет русской и свободной!