А ведь Михалков снял замечательный фильм!

Интеллигенция кино не приняла. Как не смогла она трезво оценить «Левиафан», так не сумела признать достоинства «Солнечного удара».

Удивительно, какой незаметной оказалась в России премьера картины. Поговорили немного о Михалкове, о мракобесии и его одиозных инициативах. О фильме не говорил почти никто. О том, что официальная премьера ленты в России уже состоялась, можно было узнать только после специальных изысканий. Я не видела убедительной разгромной рецензии на фильм. Зашла на «Кинопоиск», открыла список всех рецензий в СМИ, подсчитала: процентов 80 отрицательных отзывов — это пересказ ленты.

Что ж, Никита Михалков, годами плескавший в российскую просвещенную публику ядом, сам стал жертвой лицемерия. В данном случае культурного.

Да, друзья, вы правы, совершенно непонятно, как такие фильмы снимают в такое время! Да, невозможно поверить, что такие люди снимают такое кино! Да, Михалков — мракобес, лицемер и личность неприятная, но в его «Солнечном ударе», как назло, не найти ни мракобесия, ни ничтожности. И Евгений Миронов, это путинский агитатор, не очень идейный, не разбирающийся в политике актерский подголосок власти... и ведь он, как назло, прекрасно озвучил главного героя!

У таланта нет нравственности, талант вне морали. С этой аксиомой наша протестная аудитория, преимущественно либеральная — у другой просто не осталось своих площадок для высказывания — никак не может смириться. А потому она с радостью похвалила фильм Звягинцева, не только не коснувшись обсуждения его художественных достоинств, но даже, порой, не посмотрев саму картину. Полагаю, Михалкова по этому же алгоритму, не глядя, обругали.

А зря, ох, как зря, господа! Михалков-то жив, здоров и снял прекрасное кино. Сильное, выразительное. Что было с «Цитаделью», совершенно непонятно. Литры крови, лужи грязи, килодецибелы крика. Полный провал.

«Солнечный удар», снятый, кстати, в связке с Адабашьяном, совсем про другое. Как и прошлые фильмы Михалкова, в которых он работал с этим сценаристом и художником, «Солнечный удар» — тонкий, трепетный рассказ о прошлой России. О России, в которой нынешней ординарной публике место бы нашлось разве что у стойки носильщиков в порту. Правнуки крепостных, внуки чекистов, наши обычные люди, как ни странно, ту михалковскую Россию любят и михалковские песни про царя-батюшку распевают хором. А вот немногие уцелевшие в жерновах потомки дворян, купцов, разночинцев, то есть, тех, кто, теоретически, мог попасть на пароход «Летучiй» в каюты хотя бы II класса, михалковской России не жалеют. Голытьба уже который год рыдает вместе с Михалковым о царе, а люди образованные воротят от него нос. Отчего так? Непонятно.

Понятно лишь, что Россия та с ее страстными поручиками, уютными фотоателье и зелеными холмами никому не нужна. Ни-ко-му! Ни российской просвещенной публике, ни добротной Европе, ни свободолюбивой Америке. Просто немодно сейчас рассказывать про страну, где горстка людей икрой черной на теплоходах закусывала и дула в серебряный свисток, а десятки миллионов жили на земле, раз в день мякину ели и на домохозяйство владели одним армяком .

Но ведь и про такую Россию можно снимать настоящее кино. У Михалкова оно как раз настоящее. Такое кино, рядом с которым «Левиафан» (сравнения затеяны не мною) смотрится бескровной студенческой работой.

Это кино сложнее. Метафорика, семиотичность в фильмы сложные. У Михалкова нет бьющих в лоб образов — все они утончены, изящны, многоплановы.

И каждая деталь в фильме Михалкова работает на образность, выразительность. Если в кадре появляется занавеска, она играет на всю сцену. Если умывальник — играет и он. Все предметы, люди, попадающие в кадр, играют в одном ритме, одном настроении. Это не «Левиафан», снятый от начала до конца в неизменных декорациях.

А актерская игра? В рецензии на фильм Звягинцева я писала о неблестящей игре актеров. И ведь правда. За парой исключений, в «Левиафане» актеры не играют героев — оставаясь сами собой, они разыгрывают сцены. Актеры подобраны по типажам. Сергей Походаев с характерным лицом в роли Ромки. Всегда припухшая равнодушная Лядова — идеальное лицо для Лили, а деловой приблатненный Вдовиченков — для адвоката Димы. В «Солнечном ударе» все иначе, там — игра. Да звягинцевского мальчика Рому, которого хвалят все подряд, переплюнул эпизодический мальчик Егорий. Несколько минут, но как сыграно?

У Михалкова даже в худших фильмах ни один актер в кадре не стоит манекеном, не отстаивает почасовую плату. Мы видим настроение каждого попавшего в кадр персонажа, видим характер и судьбу каждого персонажа, открывшего рот. А что мы видим в «Левиафане»? У меня, например, даже к главным героям вопросы были — не понятны они, не прописаны, не отыграны.

Фильму пеняют низкий темп. А я не понимаю, почему о любви, пароходе и шифоновом шарфике перед смертью нужно вспоминать в темпе марша. Говорят, Михалков не удивляет. Боже ж мой, да ведь режиссер — не циркач! Почему он должен все время удивлять? Звягинцев, кстати, за четыре картины не удивил ни разу — почему ему это не припомнили?

Символом честного отношения к культуре в данном контексте можно назвать актера Сергея Бачурского. У Звягинцева он сыграл мента, у Михалкова же — Бела Куна. Два таких разных фильма, два противоположных режиссера, а актер один. В отличие от уважаемой публики, обоим режиссерам, видимо, было плевать, снимется он у соседа или нет. Почему? Да потому что искусство.

У Михалкова вышло сильное кино. И правильно, что ему дали «Золотого орла». Фильм на несколько порядков сильнее «Левиафана». Он всего лишь оказался сегодня никому не нужным. Я бы даже назвала «Солнечный удар» лучшим российским фильмом прошлого года, вот только не знаю, как может стать лучшим фильм, который сегодня никому не нужен и чей режиссер культурной публике противен? Для критиков, по гамбургскому счету, он лучший. Но публике он — не нужен.

Не нужен и не моден. Мастерство — не модно. Талант — не моден. Культурная российская аудитория повернулась к социалистическому подходу к искусству. Она хочет, чтобы литература, кино учили ее, просвещали, вскрывали вечные нарывы, излечивали неизлечимые гнойники. Парадокс! Люди борются с советским менталитетом, с бывшей коммунистической номенклатурой и силовиками, засевшими у власти, а сами — не хуже последних советских совков. Отец Никиты Михалкова разводил в советской литературе махровую канитель, присуждал сталинские премии, распределял между писателями государственные подачки. Дядя Никиты Михалкова днем работал в НКВД, а по вечерам был писателем. И вот люди, которые теперь пеняют Михалкову бесславное прошлое его предков, сами требуют разводить в искусстве эту канитель. Да как требуют! Ногами сучат, визжат, истерят.

Успокойтесь, друзья. Талант развивается вне морали. Хороший человек необязательно талантлив, даже если он ваш соратник. А подонок не всегда бездарен. Это закон, столь же непреодолимый, как закон всемирного тяготения. Не будьте глупцами, не идите против законов физики.