Тип ностальгирующего идиота

Нелепей прыщавых адептов «Левого фронта», ностальгирующих о молочном советском мороженом, выглядят только отвислопузые дядьки лет 35, томно вспоминающие наши счастливые 90-е с их свободой и равными возможностями.

Свобода была, да. Но, во-первых, свобода холопская: сиди тихо, не рамсуй, живи по братковским понятиям, не лезь в приватизацию, плати дань рэкетирам и смотри себе вдоволь свободолюбивого Листьева, пока его не убьют. Во-вторых, вспоминая об этой свободе, не забывайте, что больше половины страны реально голодали. Го-ло-да-ли! Если вычесть из всей совокупности населения Москву, то голодали почти все. Это не отменяет того факта, что сейчас мы живем при тоталитарном режиме. Как и сегодняшний тоталитаризм не освобождает от обязанности трезво помнить, что было в 90-е.

Оказывается, набирает популярность текст Романа Антоновского о том, как в 90-е свободно жили на Руси, в городах царила безопасность, а все школьники носили одинаковые ботинки за 100 долларов. Даже дети дворников.

Ну, Мартенсы за 100 долларов дети дворников не носили. Прямо скажем, у некоторых наших сограждан о прошлом сохранились крайне искаженные воспоминания. Особенно у сограждан из Москвы. Их отцы сопли жуют, путая ностальгию по юности 1970-х с тоской по советской колбасе. А дети этих пьеро никак не могут отличить слезы по утраченной молодости от тоски по гопническим стрелкам.

Есть такие товарищи, которые нежно вспоминают, как их папы зарабатывали свои первые сотни долларов, аккурат на пару Dr. Martens. Как-как зарабатывали? Легко и непринужденно. Вот у Романа Юрьевича папа хорошо зарабатывал, а сам Роман Юрьевич, будучи отроком 11-15 лет, сим фактом до сих пор впечатлен. Настолько, что в принципе забыл, сколько в России живет десятков миллионов человек и где они все живут.

Моя мама, например, а также все нашли родственники зарплат месяцами не видели, ибо бюджетники. Такие, как Роман Юрьевич, моих родственников теперь презирают за отсутствие предпринимательской жилки и нежелание развиваться. Вы только представьте — в Москве и в ближайшем Подмосковье (от Рублевки до швейцарской Беллинзоны) живут миллионы людей, уверенных, будто в 90-е у всех были равные шансы и все могли развиваться. То есть, есть миллионы людей, уверенные, что и у 30-летнего московского лба, и у 10-летней тюменской школьницы, и у ярославской учительницы, и у нижнетагильской пенсионерки были равные стартовые позиции. И что если пенсионерка сыграла в ящик, а учительница посадила здоровье, пытаясь выжить, то они просто оказались неспособными развиваться. Знаете, мне вообще, безотносительно возможностей, непонятно, почему вдруг все должны были стать барыгами и «развиваться»? А если кто-то предпочел остаться профессором физики или специалистом по донным рыбам, тот — неудачник, естественая убыль системы?

Кстати, у тюменской школьницы, теоретически, был шанс развиться: она могла, при наличии смекалистых родителей, обменять свой ваучер на акции Газпрома или Сургутнефтегаза. А вот столичный Роман Юрьевич только во сне мог поучаствовать в приватизации нефтянки, потому что те скромные остатки, выброшенные народу после кулуарных выкупов в последние дни приватизации, до Романа Юрьевича и его хорошо зарабатывавшего папы-москвича не дошли, а Роман Юрьевич вместе с папой не успел добежать до Тюмени, Сургута, Норильска и пр. райских мест, где можно было урвать на свой ваучер кусочек недр. Разве что это, Роман Юрьевич, и есть равные возможности?

Гражданин Москвы утверждает, будто в 90-е ему было очень безопасно. Может, в Москве и было. Впрочем, очевидцы не подтверждают и этого. Ни мужику 30 лет, ни подростку 14-ти безопасно в 90-е не было. Ни в Москве, ни в Усть-Катаве. Мужика могли зарезать за шапку, забить насмерть за получку. Подростка кошмарили по дворам и школьным закоулкам дети опустившегося простонародья, а также отпрыски бурно развивавшихся граждан, вчерашних слесарей, токарей и плотников. Били слабых, били интеллигентных. Детская жестокость, вымогательства, грабежи начинались со средних групп детсада. Во дворах отбирали деньги, данные на покупку хлеба или жвачки. Били и запугивали просто так, потому как дети уродов или неблагополучных семей копировали поведение взрослых. А чем занимались взрослые? Развивались они, ага. Страна жила по понятниям. Причем, не по блатным, а по каким-то своим неведомым, ибо на зоне таких понятий нет.

А как безопасно было ходить по улице девушкам! Даже совсем девочкам. Уж не знаю, что за вежливые хулиганы не трогали Романа Юрьевича на улице, если он шел с «бабой». Наверное, в принципе 14-летнего Романа Юрьевича на улице не трогали — кому он сдался? В нормальных российских реалиях процветали изнасилования. Баб насиловали даже при кавалерах, и наказания никакого не было, ибо милиции не было — милиция занималась собой. Девочек-среднеклассниц днем и при честном народе за задницу схватить могли, к забору прижать. А сколько пришлось мне, ребенку, наслушаться скабрезных криков вслед! И никому, никому не было дела! Милиции не было, а народ, отупевший от голода и жестокости, шел мимо равнодушно. Хватали, цокали языками как раз кавказцы. Никто их не гонял, никаких данил багровых в форме СОБР в России не было.

Вообще людей в форме почти не было. В меня и мою подружку ради забавы стреляли из окна местные менты. Стреляли из табельного оружия. Заявление писать потом отправили тоже к ним.

Госссподи, я поражаюсь, откуда в наших людях, с виду даже самых благополучных, разливается эта чудовищная тоска по быдлу? Ведь жили же, как скоты! Особенно удивляют москвичи, которые, блин, за 30-40 лет не могут выучить, что за пределами Москвы Россия только начинается, а не заканчивается. Да-да, дружок, именно начинается! И не вы, Роман Юрьевич, в своих Мартенсах за 100 долларов Россия, а они. Вы сейчас с омерзением отзываетесь о лимитчиках, понаехавших и даже — о тех скромных провинциалах, которые постеснялись ехать в Москву занимать ваши драгоценные квадратные метры. А сами-то вы, Роман Юрьевич,чьих будете? Не из рязанских ли крестьян или псковских комбедовских голодранцев, которые 100 лет назад вилами и штыками выгнали из Петербурга и Москвы всю аристократию с буржуазией и интеллигенцией? Вы хоть представляете, сколько потомков тех самых изгнанных дворян, богатых купцов, докторов, инженеров разбросаны по провинциям? И если они возвращаются в столицы, то вы, Роман Юрьевич, скорее должны дверь им открыть и ножкой шоркнуть. Зуб даю, не из Шереметевых вы, дорогой, иначе вам бы хватило воспитания не прикипеть сердцем к годам великого позора, к временам, когда, как в 1917-м, на первый план вышли гопники и голодранцы. Только человек с крайне дурным воспитанием может с теплотой вспоминать о тех временах. Ну, или человек, проведший 90-е в тепличных условиях. Знаете, есть даже среди блокадников те, кто с нежностью вспоминает 1941-1944 годы. Говорят, чисто было в городе, кормили вкусно, на «елки» водили. Такие воспоминания, например, оставил сын какого-то чинуши из системы распределения — всю блокаду ребенок провел в охраняемом дворе дома, ел булочки с маслом и на Новый год получал от папиного учреждения мешок сладких конфет.

Так и Роман Юрьевич. Ничего-то он бедный не запомнил, кроме ботинок за 100 долларов, кислотных танцполов, успешного папы и безграничной свободы.