Под знаменем куропатки

40 лет назад антикоммунисты начали войну за свободу Мозамбика

Ни одна страна никогда не смиряется с коммунистической властью. Ни на каком континенте. Россия и Польша, Никарагуа и Камбоджа, Корея и Ангола — освободительная война начнётся везде. Не стал исключением и африканский Мозамбик. Война против коммунизма началась здесь ровно сорок лет назад — 30 мая 1977 года. И, можно сказать, победила. Хотя в некотором смысле продолжается по сей день.

Полёт белого чекиста

Пришедший к власти в июне 1975-го Фронт освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) обладал огромным кредитом доверия. Поскольку ассоциировался с антиколониальной войной и достижением национальной независимости. ФРЕЛИМО закономерно получил всю полноту государственной власти после того, как революционная Португалия отпустила свои колонии в свободное плавание.

Поначалу радовались не только чернокожие граждане Мозамбика, но и некоторые белые поселенцы. Конечно, большинство уехало в метрополию. Им, кстати, давалось на отъезд 24 часа и разрешалось брать не больше 20 килограммов багажа. Эту операцию во ФРЕЛИМО так и назвали: «Приказ 24/20». Но многие остались. Коммунистическое правительство Саморы Машела привлекло на госслужбу кое-кого из них. И не всегда простыми писарями.

Достаточно сказать, что главой мозамбикского ЧКГБ — Национальной службы народной безопасности (СНАСП) — стал португальский военный лётчик Жасинту Велозу. Свою лояльность коммунистам главчекист Мозамбика продемонстрировал ещё в 1963-м, угнав самолёт в Танзанию. После провозглашения независимости Мозамбика таланты Велозу раскрылись во всей красе. Господин африканского неба стал хозяином допросно-пыточных подвалов.

Изучив богатый опыт СССР и его сателлитов, Велозу создал сеть «лагерей перевоспитания». Туда отправляли каждого, кто позволял себе усомниться во всесилии учения Маркса—Энгельса—Ленина—Машела (мозамбикского вождя, кстати, называли «чёрным Сталиным», как эфиопского коллегу Менгисту) А сомневались многие. Даже недавние активисты ФРЕЛИМО, которые боролись за независимость и демократию, а не за парткомы и колхозы. Их лидера, протестантского проповедника Уриа Симанго расстреляли вместе с женой Селиной. А ведь были ещё массы беспартийных крестьян, которые совсем другого ждали от независимости.

Коммунистические хозяева Мозамбика. Слева — Самора Машел, справа — Жасинту Велозу

Враги множились в геометрической прогрессии. Но и Велозу оказался не промах. Он организовал сеть т.н. «народных наблюдателей». Стукаческое дело в Мозамбике было поставлено с большим, пожалуй, размахом, чем даже в СССР. Дескать, так и так, обнаружен ещё один носитель мелкобуржуазных взглядов, просим принять к сведению. Органы принимали к сведению. «Наблюдателям» — лишняя пайка. Носителям взглядов — разговор с плечистым следователем по душам.

Под конец португальского владычества в Мозамбике было 100 тысяч промышленных рабочих. В первые годы независимости — 100 тысяч политзаключённых. На немногим более 10 миллионов тогдашнего населения.

Люди решили действовать. Первое слово взяли бывшие коммунисты. Раз уж они завели страну в это болото, то и разгрёбывать им. Нередкое явление. Не только в Африке.

Андре Матаде Матсангаисса родился 18 марта 1950 года. Как национал-патриот присоединился к ФРЕЛИМО. Может быть, при наличии выбора он нашёл бы альтернативу просоветским марксистам. Но выбора не нашлось. Значит, коммунисты. На бесптичье и рыба куропатка.

Была, правда, в Мозамбике ещё одна любопытная организация — Партия национальной коалиции. Основал её тот самый Уриа Симанго, который некогда входил в тройку лидеров ФРЕЛИМО. Но его отодвинули, поскольку Симанго больше нравилась национал-демократия, нежели советская ортодоксия. При этом он выступал за сотрудничество с португальскими поселенцами. В преддверии независимости белые жители Мозамбика устроили беспорядки. В организации которых ФРЕЛИМО обвинил Симанго и его партию. Поскольку коммунисты чувствовали себя хозяевами положения ещё до официального прихода к власти, Симанго бежал из страны. Используя свой былой авторитет, он пытался обратить бойцов ФРЕЛИМО против руководителей-коммунистов. Тщетно. Бойцы на тот момент были верны Саморе Машелу.

Андре Матсангаисса до поры до времени не выделялся. Поначалу всё шло хорошо. Война против португальцев, боевые рейды из лагерей в Танзании, личное знакомство с главарями ФРЕЛИМО. Андре довелось пожать руку самому Машелу. Вождь мозамбикского коммунизма отблагодарил его за рвение и присвоил 25-летнему бойцу офицерский чин.

А вот дальше пошли проблемы. В СССР, как известно, существовало печальное явление под названием «стройбат». Мозамбикские коммунисты решили перенять данную практику. Вместо того, чтобы отрабатывать военные навыки на полигоне, солдаты строили дома начальству. Матсангаиссу обвинили в том, что он похищал строительные материалы. Доподлинно не известно, правда ли это. Но в «лагерь перевоспитания» Андре попал немедленно.

Там ему предстояло осознать следующий факт: при португальцах его не сажали, а при «классово и идейно близких» отправили незнамо куда. Да ещё и начали читать лекции о том, как правильно жить. Как в суперхите Алисы Вокс:

«Учиться на ошибках не поздно никогда!
Ты хочешь перемен, малыш? Тогда начни с себя».

С себя и начал свободолюбивый Андре. В октябре 1976-го бывший — теперь уже бывший — коммунист бежал из лагеря. Пользуясь ещё португальских времён тропами, он добрался до Южной Родезии. Там в те годы рулили белые расисты, но за один год заключения Матсангаисса понял истину: иногда белый расист лучше чёрного интернационалиста. Если этот интернационалист — коммунист.

«Мы охотники за удачей — птицей цвета ультрамарин»

В Южной Родезии Андре вышел на Орланду Криштину — руководителя радиостанции «Голос свободной Африки». Эти двое стоили друг друга. Криштина тоже успел побывать в разных жизненных передрягах. Из которых вынес, что коммунизм есть главное зло мира, угрожающее Африке. Кстати, Орланду Криштина, как и Жасинту Велозу, принадлежал к белой расе. Но если Велозу проделал путь от бойца португальских ВВС к руководству коммунистической спецслужбой, то Криштина эволюционировал в обратную сторону: от участия в молодёжной организации Португальской компартии до создания антикоммунистического радио.

В ходе этой эволюции ему даже довелось повоевать на стороне ФРЕЛИМО. Привели его туда либертарианские стремления. Дело в том, что португальские власти налагали неподъёмные штрафы на тех, кто охотился без лицензии. ФРЕЛИМО в указанный период таких штрафов не налагал, поэтому выбор был очевиден. Бонусом шли симпатии Орланду к мозамбикскому национализму. Это вообще один из парадоксов Мозамбика: среди здешних патриотов много белых. Мозамбикский национализм они часто сочетают с национализмом португальским или, если угодно, лузотропикалистским. То есть с верой в то, что португальцы — лучшие колониалисты на всём белом свете.

Похождения Криштины на вражьей стороне длились недолго: он очутился в португальской тюрьме. Там его посетил знаменитый разведчик Жорже Жардин и предложил сотрудничество. Орланду согласился. Из мест заключения он вышел бойцом мирового антикоммунистического фронта.

Криштина настолько любил мозамбикскую культуру, что даже подружился с одной из местных женщин, вроде как мусульманкой. Девушка была не простая — дочь местного вождя. Своей очаровательной улыбкой Орланду сразил её наповал, и молодые сыграли свадьбу. Похоже, именно через батю своей жены Орланду начал создание структур, лояльных португальскому государству. Местных жителей набирали не только в антикоммунистические группы, но и в десантуру.

Беда пришла, откуда не ждали. В Португалии свергли «новое государство», и пришедшие ему на смену власти вывели войска из колоний. На радость местным коммунистам вроде Матсангаиссы, на беду людям вроде Криштины. Последние, конечно, воспринимали такое поведение метрополии как «нож в спину».

И вот проходит полтора года. Чёрный коммунист Матсангаисса и белый антикоммунист Криштина составляют негласный пакт о сотрудничестве. Теперь они уже оба антикоммунисты. Для прозрения потребовались сущие мелочи: одному — попадание в колониальную тюрьму, другому — в тюрьму послеколониальную. Обоим этого хватило.

Андре Матсангаисса, первый командир РЕНАМО

На встрече Матсангаисса заявил, что единственный способ изменения ситуации — «борьба силой рук». Сто пятьдесят добровольцев, готовых крушить коммунизм, он набрал без проблем: за год с лишним машеловцы многих успели достать. Началась партизанская борьба, в ходе которой бойцы Матсангаиссы действовали уверенно и жёстко. Справедливости ради, в ходе акций они не всегда проявляли великодушие. Коммунисты их боялись.

Спустя два месяца Андре снова попал в лагерь. Теперь ему шили — и вполне заслуженно — антиправительственную деятельность. Лагерь оказался тот же, что и в первый раз — Сакузе рядом с городом Горонгоса.

И снова он долго в застенках не задержался. Налетел родезийский спецназ, и Матсангаисса оказался на свободе. Изначально родезийцы не хотели сотрудничать с непонятными неграми. Вызывал подозрение и тот факт, что Матсангаисса некогда был коммунякой. Мутный тип, с таким свяжешься — потом хлопот не оберёшься.

Но Андре объяснил: он намерен противостоять не только ФРЕЛИМО, но и антиродезийским прокоммунистическим движухам — Союзу африканского народа Зимбабве (ЗАПУ) и Зимбабвийскому африканскому национальному союзу (ЗАНУ). Родезийцы поняли, что перед ними толковый парень, какого не грех поддержать.

Матсангаисса с родезийцем-освободителем

К тому времени уже существовал костяк мозамбикской антикоммунистической организации. Осталось придумать название. Братва решила: пусть будет Мозамбикское национальное сопротивление. Сокращённо — РЕНАМО. Название навевало мысли об антинацистском Сопротивлении в годы Второй мировой войны и звучало весьма удачно.

А что с символом? Нужно было найти некий позитивный образ, который вызывал бы отклик у всех мозамбикцев. Петух не подходил — его уже «забили» пацаны из ангольской УНИТА. Голубь тоже не вариант — могут перепутать с каким-нибудь советским фестивалем молодёжи и студентов. Поскольку наиболее грациозной птицей Мозамбика является куропатка, то её и выбрали. Считается, что она олицетворяет достоинство личности, непокорность и утверждение свободы. Бывалый охотник Криштина не нашёл возражений. И правда, охотиться за куропатками — адская мука. Свободолюбивая птица!

На эмблеме также можно увидеть три стрелы, окрашенные в национальные цвета Мозамбика, и десять золотых звёзд, символизирующих провинции Мозамбика. Стрелы обозначают вооружённую борьбу против угнетения, а «провинциальные» звёзды — мечту о том, что все десять провинций рано или поздно обретут долгожданную свободу.

Всё, что было до этого, являлось лишь пробой сил. Небольшие вылазки, кратковременные рейды и вялотекущая агитация по радио. Возникновение РЕНАМО открыло путь к полномасштабным боевым действиям. 30 мая 1977-го началась настоящая война мозамбикцев против коммунизма.

Ещё не друзья, уже не отстой

В этой войне мозамбикцев поддерживали ЮАР, Южная Родезия и Малави. В основном ренамовцы занимались диверсиями и «рельсовой войной» в духе советских партизан Великой Отечественной. Если в начале гражданской войны в организации состояло от двухсот до четырёхсот бойцов, то в 1979-м их уже было не менее тысячи, а по некоторым данным — до двух с половиной тысяч. А к 1985-му — до 20 тысяч. Режим зверел, и люди огрызались.

17 октября 1979-го Матсангаисса, на тот момент двадцати девяти лет от роду, погиб в бою. Во время очередной вылазки в Горонгосу, где он два раза отбывал наказание. Так не стало человека, которого в современном Мозамбике многие считают национальным героем и в честь которого даже назвали площадь в Бейре. Это, впрочем, не мешает современным активистам ФРЕЛИМО называть его террористом и бандитом с большой дороги. Некоторые их оппоненты, идейные антикоммунисты, соглашаются: да, бандит не хуже Робин Гуда. За то и чтят.

Руководителем военных структур РЕНАМО вместо Матсангаиссы стал Афонсу Длакама. Опять-таки некогда член ФРЕЛИМО, разочаровавшийся в коммунизме. Политик довольно средний, но военный командир просто отличный. Длакама нормально поддержал марку, расширив и обострив партизанщину. На севере Мозамбика его бойцы чувствовали себя так же, как вьетконговцы на юге Вьетнама в начале 1970-х. Помимо севера, братва имела реальный вес в провинции Софала, откуда родом и Матсангаисса, и Длакама. Провинция расположена в самом центре Мозамбика.

Пока бойцы РЕНАМО стреляли, взрывали и поджигали, верхушка ФРЕЛИМО готовила расправу над лидером «мирного протеста». Коммунисты не простили Уриа Симанго агитацию за многопартийную демократию. Сначала казнили, а уже потом издали приказ о казни. Кстати, когда много лет спустя журналисты спрашивали об этом Жасинту Велозу, тот косил под дурака: дескать, не помню такого.

Руководство ФРЕЛИМО не на шутку испугалось повстанческого размаха РЕНАМО. Не помогло даже то, что в Зимбабве установился дружественный марксистский режим Роберта Мугабе, а Республика Малави урезала помощь повстанцам. Они всё равно откуда-то брались! Причину мозамбикские коммунисты нашли быстро. ЮАР, расистское логово!

17 апреля 1983-го на собственной ферме в Претории убит охотник-антикоммунист и идейный вдохновитель РЕНАМО Орланду Криштина. Убил его боец РЕНАМО Бонавентура Бомба — вот уж удачная фамилия для убийцы. То есть, получается, убили свои же. Однако руководство РЕНАМО отрицало свою причастность к расправе, тем более что Бомба не только состоял в РЕНАМО, но и некогда служил в мозамбикской авиации. То есть был до некоторой степени коллегой Жасинту Велозу.

Сам Велозу в том же году смещён с должности руководителя СНАСП и назначен министром внешнеэкономического сотрудничества. И действовал он как раз на южноафриканском направлении. Именно Велозу поспособствовал подписанию «Соглашения Нкомати» в 1984 году. Это вообще интересный был момент.

Самора Машел был всё же не только коммунистом, но и — по своему — африканским националистом. Постепенно до него доходило — судьбы Чёрного континента безразличны красным. Мозамбик для Советского Союза, Кубы и ГДР — ещё одна «зона номер», не более. Сгорит и ладно, лишь бы врагу не досталась. Как в стихах Николая Гумилёва: «Или жалко вам пленных? Немало в подземелье найдётся других».

Сходные мысли стали посещать премьер-министра (вскоре — президента) ЮАР Питера Боту. Он ведь был прежде всего патриотом-африканером. А что американцам до его родины? То же, что советским до родины Машела. На этом они и сошлись.

Исторический саммит состоялся 16 марта 1984 года в южноафриканском приграничному городе Коматипурт. «Большой крокодил» Питер Бота и «чёрный Сталин» Самора Машел пожали друг другу руки. «Это была встреча ещё не друзей, но лидеров-реалистов», — сообщил официоз ФРЕЛИМО. «Соглашение Нкомати» предусматривало договор о ненападении и отказ от взаимной враждебности. Власти Мозамбика обязались прекратить помощь Африканскому национальному конгрессу. Власти ЮАР — прекратить поддержку РЕНАМО.

Это сильно обеспокоило Международный отдел ЦК КПСС. «Действия товарища С.Машела начинают вызывать недоумение», — говорилось в соответствующих докладных записках. И то сказать, что этот наместник о себе возомнил?! К Машелу был направлен советский дипломат с нотацией. Но прочитать нотацию не удалось. Машел ограничился несколькими словами, которые на русский переводятся примерно как «вон отсюда, отстой!»

В общем, РЕНАМО постепенно переучивало ФРЕЛИМО. Если не через голову, так через другие места.

Чернокожие белогвардейцы

19 октября 1986 года самолёт Саморы Машела разбился в Драконовых горах ЮАР. Как и во всех подобных случаях, точного ответа на главный вопрос ни у кого нет. ЮАР это вроде было уже незачем. СССР? Во всяком случае, Жасинту Велозу именно так и считает, а он в таких делах дока. Или соперники по ФРЕЛИМО? А может быть, РЕНАМО?! Или действительно техническая катастрофа? Так или иначе, после гибели «мозамбикского Сталина» в стране началась либерализация. Которую олицетворял новый президент Жоаким Чиссано.

Преемник рассчитывал на прекращение партизанской войны. Ведь договор Машела с Ботой оставался в силе. Но не тут-то было. Не всё решается соглашениями элит. Низовые крестьяне и пролетарии, оказывается, тоже что-то могут из себя представлять. РЕНАМО продолжало бить по режиму.

Коммунисты называли повстанцев «бандитами». Это как водится, фантазия тут небогата. Но надо сказать, и «цивилизованный мир» далеко не всегда был в восторге от мозамбикского сопротивления.

Аналитики, которые посещали партизанские лагеря, сообщали об энтузиазме в отношении западных политических и экономических ценностей, о яростной враждебности к репрессиям и коллективизаторским программам ФРЕЛИМО. Всё это здоровые признаки. Но значительную часть поддержки РЕНАМО обеспечивают традиционные деревенские старейшины. Мало кто из этих людей привержен демократии и свободному рынку. Повстанческая пропаганда в основном подчеркивает мозамбикский национализм, а не демократические свободы. Жестокость бойцов РЕНАМО не сулит ничего хорошего, если восстание окажется успешным 

— писал авторитетный американский эксперт-политолог Тед Карпентер ещё в 1986-м, под конец «эры Машела». Он предостерегал администрацию Рональда Рейгана от безоглядной поддержки РЕНАМО и рекомендовал тщательнее работать с Машелом, подталкивая его дальше по пути Нкомати.

После того, как убили Орланду Криштину, новым консильери Афонсу Длакаму — фактически теневым главой РЕНАМО — стал Эво Фернандеш. Тоже — белый. Но в отличие от Криштины, он никогда не симпатизировал левым идеям. Что называется, антикоммунизм впитал с молоком матери. Этот португалец с индийскими корнями до 1975-го работал в полиции и писал статьи в местной газете. Как только марксисты пришли к власти, Эво свалил в Португалию.

В РЕНАМО Фернандеш пришёл только в 1980 году. Сначала пресс-секретарствовал, затем принял на себя политическое руководство. Для мозамбикских коммунистов главная проблема заключалась даже не в его организаторских способностях. Гораздо хуже было то, что он постоянно писал, убеждал, объяснял.

В Португалии Эво Фернандеш публиковал свои статьи, где обосновывал, зачем нужно поддерживать ЮАР и РЕНАМО в войне против марксистского Мозамбика. В ЮАР доказывал, зачем вообще нужна эта война. Обоснование достаточно простое: в Мозамбике в данный период господствует тоталитаризм, причём ни о какой независимости не может быть и речи. Страна находится под колпаком у КПСС и КГБ. Спрашивается, какой резон в «независимости» от Португалии, если Мозамбик по сути просто-напросто поменял хозяев?

Аргументы Фернандеша трудно было оспорить. Но у СНАСП имелся свой собственный способ дискуссии. В 1988-м Фернандеша убили в Лиссабоне. И, в отличие от убийства Криштины, здесь никто не сомневается: операцию провели мозамбикские чекисты.

Мир 1992-го Афонсу Длакама заключил с Жоакимом Чиссано

Покончив с Фернандешем, коммунисты со спокойной совестью начали «перестройку». По горбачёвской модели, только гораздо успешнее. Экономику перевели на рыночные рельсы, а многопартийность, о которой мечтал горемычный Уриа Симанго, стала реальностью. Гражданская война закончилась в 1992 году: Жоаким Чиссано и Афонсу Длакама подписали в Риме мирный договор. Вроде бы, РЕНАМО победило — в Мозамбике установлена демократия. Но ФРЕЛИМО ни на минуту не расстался с властью. Хотя сейчас ФРЕЛИМО — далеко не коммунисты.

РЕНАМО — парламентская партия мозамбикских «белогвардейцев и кулаков». Идеологию, кстати, они, в отличие от фрелимовцев, не меняли. Такие же правые национал-демократы и ярые антикоммунисты, как и раньше. Политическая жизнь в Мозамбике бурлит. Главный оппозиционный кандидат на всех президентских выборах — Афонсу Длакама.

Два раза — в 1994-м и 1999-м — Длакама проиграл Жоакиму Чиссано (второй раз с минимальным отрывом, немного не дотянув до 50%). Чиссано, удачливый «мозамбикский Горбачёв», ушёл непобеждённым и занялся йогическими медитациями. В стране его уважают. Ведь именно с его именем связана декоммунизация Мозамбика. Но если вдуматься — зачем бы она понадобилась, не будь борьбы РЕНАМО?

Афонсу Длакама, лидер РЕНАМО

Следующие два президентских срока от звонка до звонка оттарабанил Арманду Гебуза — бывший коммунистический министр внутренних дел. Организатор репрессий, начальник самого Велозу, автор «Приказа 24/20» заделался крутым либералом. Особенно экономическим. Гебуза теперь крупнейший предприниматель и самый богатый человек Мозамбика. Это, впрочем, неоригинально. Жасинту Велозу тоже теперь бизнесмен. И Гебуза, и Велозу свои прежние... «заблуждения» объясняют элементарно: время было такое, мы служили Мозамбику. Нам ещё самим предстоит от многих подобное слышать. Масса чиновников, карателей, агитпроповцев, восхваляющих ныне путинизм и прессующих оппозицию, окажутся мозамбикскими служащими.

Прессование оппозиции несколько лет назад усилилось и в Мозамбике. Как только в стране обнаружились газовые месторождения. Возник призрак «углеводородной диктатуры». Оппозиции это не понравилось, и в 2012 году началось воссоздание вооружённых структур РЕНАМО. Восстановились партизанские базы в джунглях. Начались боестолкновения. (Кстати, важным видом оружия в Мозамбике является одноместная боевая машина повышенной мобильности под названием велосипед. Десятки и сотни байков захватываются как трофеи и повстанцами, и карателями. Ценятся не меньше огнестрела.) Лишь 5 сентября 2014-го Длакама встретился с Гебузой, договорившись о мирном урегулировании.

Спустя ещё месяц в Мозамбике прошли очередные выборы. ФРЕЛИМО опять победил: президентом с 57% голосов стал Филипе Ньюси, тогда как Длакама набрал 36%. В сравнении с предыдущими выборами прирост составил двадцать процентов, что свидетельствует о широком недовольстве господством ФРЕЛИМО. Третье место занял Дэвиз Симанго, сын невинно убиенного Урии. Как и отец, он придерживается демократических взглядов. В 2009-м он набрал 8,6%, а в 2014-м — 6,4% процента. Похоже, часть его избирателей разочаровалась в «безоружной демократии», отдав голоса более раскованным парням из РЕНАМО.

В парламент прошли те же самые партии: ФРЕЛИМО — 144 места (минус 47 в сравнении с предыдущим составом), РЕНАМО — 89 (плюс 38) и Демократическое движение Мозамбика во главе с Симанго — 17 (плюс 9). Несмотря на очевидные успехи, Афонсу Длакама не признал результаты выборов. Столкновения продолжились. В них погибли сотни людей. Длакама утверждает, что его лично тоже пытались убить: то противопехотную мину подложат, то воду отравят. Но 24 декабря 2016-го РЕНАМО в одностороннем порядке объявило о перемирии. Приближались праздники, и повстанцы не хотели мешать народу их отмечать. В начале марта 2017-го Длакама продлил перемирие ещё на два месяца. Мало того, он назвал президента Ньюси своим «братом».

Вообще, в лидере РЕНАМО чем дальше, тем больше сентиментальности. И философской отрешённости. Например, он любит высказываться о себе в третьем лице, как будто речь идёт о каком-то совсем ином человеке: «Они хотят убить Длакаму»... В 2010-м страну потряс скандал: Розария Длакама, жена Афонсу, обвинила мужа в невыплате содержания на восьмерых детей. Которые, по её словам, терпят лишения в Португалии. Журналисты пытались разузнать подробности истории у самого Длакамы. Но он отключил телефон.

Дело матери Марии

Интересно сравнить современные мозамбикские реалии с другой бывшей португальской колонией, потом советским сателлитом и «углеводородной диктатурой» — Анголой. Режимы ФРЕЛИМО и МПЛА дружат домами. Оба государства стали независимыми в один год. Оба прошли через жестокие гражданские войны. Обе правящие партии в начале 1990-х торжественно отказалась от коммунизма и провозгласили демократию. Обе сохранили власть вплоть до наших дней.

Но дальше начинаются различия. Жозе Эдуарду душ Сантуш сидит в президентах Анголы со времён Картера и Брежнева. Только в нынешнем году он вроде решился на «операцию «Преемник» — продвигает в президенты своего военного министра Жоау Лоуренсу. В Мозамбике за это время сменились четыре президента. Ангольский режим жёстче, убойнее, мозамбикский — хитрее, маневреннее. Может быть, потому, что нефть Ангола качает давно, а газ в Мозамбике нашли недавно.

В Анголе основной антикоммунистической силой стала УНИТА харизматичного Жонаша Савимби. Начав с маоизма, Савимби пришёл к либертарианскому афросоциализму, так и оставшись леваком до конца жизни. РЕНАМО изначально было движением правым, ориентированным на частных собственников и традиционную культуру. Таким остаётся поныне. Несмотря на то, что основатели некогда побывали коммунистами.

А уж в личностном плане повстанческие лидеры различаются кардинально. С Матсангаиссой какое-то сходство у Савимби можно найти. Но не с Длакамой. Жонаш если любил 29 своих жён, то до самой смерти. Иногда ревновал, случалось, убивал за измену. У Афонсу всего одна жена, да и от той он старается держаться подальше. Савимби не рассчитывал умереть в своей постели, и оказался прав. Длакаме и сегодня пожелаем долгих лет жизни.

В политическом смысле Россия ближе к Анголе. Мозамбик по сравнению что с РА, что с РФ — прямо-таки демократическая страна. Почему? Добрые вожди ФРЕЛИМО? Едва ли. Разгадка в другом — сильная оппозиция.

У этой оппозиции есть свои герои. И мёртвые, и живые. И негры, и белые. Гордый стройбатовец Андре Матсангаисса. Флегматичный вояка Афонсу Длакама. Насквозь африканизированный охотник Орланду Криштина. Бойкий журналист-полисмен Эво Фернандеш. Светло-наивный демократ и гуманист Уриа Симанго. Его верная Селина...

Впечатляют, что ни говори, и антигерои — взрывной диктатор Машел, главные заплечники, а ныне финансисты Гебуза и Велозу, исполнительный киллер Алешандре Шагаш, убийца Эво Фернандеша... И как всё-таки мощно у них бабло победило зло!

Хотя зло просто сменило маску. Теперь в Мозамбике коммунистов не сыщешь днём с огнём. Бывшие марксисты-ленинцы в дорогих костюмах охотятся за наваром. Противостоят им те же люди, что и сорок лет назад. Но подрастает новое поколение, за которое и сражалось РЕНАМО. На флаге Мозамбике ведь неспроста изображён автомат Калашникова. Коммунисты, принимая этот символ, сами, наверное, не догадывались, насколько он сочетается с велосипедом и куропаткой.

У подрастающих мозамбикцев свой кумир. По имени Мария ду Карму Жардин. Чаще, правда, её называют Мать Карму. Дочь легендарного оперативника Жорже Жардина, громившего португальских коммунистов и предсказавшего ход мозамбикской истории: «Восстание неизбежно. В условиях советского наступления на юге Африки борьба будет жёсткой и долгой». Спортсменка-парашютистка и просто красавица. Что в молодости, когда служила в воздушно-десантном спецназе португальских войск в Мозамбике (это подразделение отец Марии и Орланду Криштина формировали из африканцев). Что теперь, когда директорствует в лиссабонском отделении «Фольксваген Автоевропа» и руководит благотворительным фондом SIM — «Международная солидарность с Мозамбиком».

Дети Мозамбика любят Марию ду Карму

В Марии Карму души не чают чернокожие дети Мозамбика. Не только приёмные в её семье. Не только ученики деревенских школ, куда приходит помощь её фонда. Просто все. И есть, за что. «После обретения независимости я увидела в Мозамбике крайние лишения. Помогала, чем могла. Присоединились друзья. Так родилась идея SIM. Это проект моей жизни. Мы не можем решить всех проблем этого мира, но можем помочь в какой-то части. Тогда мир улучшится». Звонкий детский смех вокруг этой женщины неопровержимо доказывает правоту этих её слов.

Когда Мария Карму приезжает в Мозамбик, Афонсу Длакама — частый гость в её доме.